Книга Сила Разрушителя - Сергей Степаненко

Прошла неделя с тех пор, как я оказался за решеткой. Что забавно, разбойнички так и не смогли выручить за меня приличную сумму. Толстый здоровяк с обширной плешью — Грил Гатто, хозяин Арены смерти, здешнего аналога Колизея — долго и придирчиво осматривал меня. Ощупывал мускулы, заглядывал в глаза и зубы, а я даже пошевелиться не мог! Чертов паралич! В конце концов хмыкнул и сделал знак, чтоб меня положили на солому, повсюду устилающую здесь пол. Зазвенели монеты, раздалось недовольное ворчание:

— Накинул бы… маловато.

— Это мяса на нем маловато, задохлика притащили. Плечи узковаты, морда со шрамом. Вот я вчера сына мельника купил — здоровенный детина! За такого не жалко двенадцать монет отдать, а тут что? Восемь монет — окончательная цена.

— Ну, Гатто, не жадничай!

— Жадность ни при чем. Какой товар, такая и цена. Этого, — меня несильно пнули в бок, — хватит на один бой. Может, на два. Если больше ничего интересного не принесли, проваливайте.

— Есть кое-что…

— Показывай.

Что именно продали бандюки моему покупателю, осталось тайной, потому как меня подхватили, словно бревно, и унесли. Странное вообще-то чувство: все вижу, все понимаю, а сделать ничего не могу. Разве что моргнуть. Мелькнули и исчезли толстые ржавые прутья, скрипнули петли. Меня бросили на пол, тут солома оказалась прелой, в лицо пахнуло теплом и запахом гнили. Потом сильные руки перевернули меня на спину, надо мной склонился здоровенный смуглый детина со сверкающей от пота лысиной и рыжей козлиной бородкой.

— Очнулся, смертничек? — хмыкнул он и принялся разжимать мне парализованные челюсти. — На вот, хлебни.

В рот полилась горькая, отдающая полынью дрянь, но я жадно глотал. Наконец громила прекратил меня поить и ушел. Протяжно скрипнуло и громыхнуло. Я потихоньку начал оживать. Навалилась слабость, тело обмякло, но я обнаружил, что могу двигаться. Сел и тут же схватился за голову — накатила дурнота, но через несколько секунд отпустило. Огляделся. Каменный мешок без окон, толстая металлическая решетка, отгораживающая меня от узкого коридора. Усыпанный темной влажной соломой пол, деревянная крышка в дальнем углу, закрывающая понятно что. Кстати… Встал и на негнущихся ногах проковылял туда. Ну да, узкая дырка в утоптанном до каменной твердости полу, больше похожая на нору. Два мощных штыря, покрытых темными наплывами, крест-накрест перегораживали ее. Вполне ожидаемо. Не то чтобы я собирался бежать из заточения таким способом, но все же…

— Эй, новичок! — гаркнули за спиной.

Я повернулся. Напротив моей камеры, через коридор, точно такая же решетка. Кулаки размером с дыни сжимали прутья, дальше скорее угадывались в полумраке толстые предплечья, переходящие в покатые плечи.

— Что надо? — не очень вежливо поинтересовался я, подходя ближе.

— Меня зовут Янгар. А ты ничего… после боя попрошу тебя у Гатто.

Из мрака камеры появилось лицо. Лысая в буграх голова, низкий выпуклый лоб, нависающие над поросячьими глазками мохнатые брови. Мясистый, раздвоенный на конце нос, узкие губы, квадратная челюсть. Питекантроп, как их рисовали в земных учебниках.

— Извини, красотка, ты не в моем вкусе… — бросил я небрежно.

— Как ты меня назвал, гаденыш?! — взвился сосед-извращенец и яростно затряс решетку. Ну я и объяснил ему, кто он есть, с такими предпочтениями. Обрисовал красочно и в деталях. Оскорбленный Янгар взывал еще громче, а дальше по коридору раздались смешки.

— Смотрю, здесь тебя уважают, — заметил я, — вон как население реагирует.

Янгар перестал трясти решетку и принялся грызть прутья. Смешки переросли в аплодисменты.

— Убью… убью… — хрипел сосед, исходя пеной. — Печень твою съем!!!

— Не советую, во мне нитратов много, изжогу наживешь. Лучше продолжай решетку грызть.

Я развернулся и под издевательский хохот пошел в глубь камеры. Первый день — и уже смертельный враг нажит. Молодец, Арчи!

А потом за мной пришли. Не знаю, сколько я просидел у стены: в камере без окна время похоже на болотную воду — такое же затхлое и неподвижное. Только что ничего не происходило, и вот трое мордоворотов с оружием гремят дверями моей камеры.

— Встать, раб! — Из троицы подался вперед тот самый, с рыжей бородкой. — Пора на выход.

Я пожал плечами, разминаясь, и пошел, куда указывали.

Коридор окончился круглой комнатой, вдоль стен тянулся ряд стоек с разнообразным оружием, щитами, доспехами… В центре стоял сам Грил и, скрестив на груди руки, наблюдал за мной.

— Твое имя, раб?

— Айвенго, — соврал я, не желая раскрывать свое инкогнито.

— Гаалец, что ли?

— Вроде того.

— Угу… Знаешь, что тебя ждет на той стороне? — Гатто кивнул на измазанную бурыми потеками дверь.

— Догадываюсь. Арена. Кровь и песок.

— Верно… Почему я не вижу в тебе страха?

— Зрение плохое? — предположил я.

— Шутишь? Это хорошо… Не плачешь, не воешь от ужаса. Думаю, я не ошибся, купив тебя. Гнут! Дай ему оружие, а я пошел.

Гнутом оказался тот самый, лысый с бородкой. Он задумчиво пошел вдоль рядов с оружием и наконец выбрал для меня моргенштерн. Длинная рукоять с висящим на цепи колючим шаром величиной с два кулака. Серьезная штука.

— Держи, Айвенго! — бросил он мне оружие. Я поймал и чуть не получил по ребрам крутанувшимся шаром.

— Осторожнее, разиня! Твои бока должен разбивать противник, а не ты сам!

— Мне бы меч. Неудобно с этой штукой обращаться.

— Меч, значит? — хмыкнул Гнут. — Если бой выиграешь, может, и подумаю над этим. Все, пошел!

И я пошел.

Насчет песка я погорячился, арену устилала вездесущая солома. Что до размеров — с хороший стадион, пожалуй. А так все как везде: круглая площадка в центре огромного амфитеатра, ряды зрителей, ложа местного правителя и кольцо лучников на самом первом ряду.

— Первый бой на арене, о жители Арканара! — прогремело над ухом, я аж вздрогнул от неожиданности. Почти надо мной торчали две широких трубы, в которые и орал глашатай. Или комментатор, поди разбери.

— Для затравки, в несмертельном бою сойдутся Хван, сын мельника, и Айвенго, доставленный сегодня из Черных топей! Пусть начнется бой!

С другого края арены ко мне двинулся огромный, широкий как шкаф детина. В руках Хван держал длинное копье с широким зазубренным наконечником. И это оружие для несмертельного боя?! Вот уроды! А парнишка-то трусит…

В самом деле, мой противник мялся с ноги на ногу и очень неуверенно держал оружие. Вновь проревели трубы, Хван неожиданно тонко взвизгнул и ринулся на меня, выставив перед собой копье. Я шагнул в сторону, взмахнул моргенштерном… Будь у меня в руках меч, все бы закончилось: супостат получил бы рану в бедро и на том все. Но получилось иначе. Хван пронесся мимо, как носорог, сопя и фыркая, а меня закрутила вокруг оси инерция от грузила кистеня. Слишком уж богатырским получился замах. Ну вот не мое это оружие, хоть ты тресни! Перед глазами мелькнули трибуны, укрытое одеялом туч небо, сменившееся соломой арены… Рукоять выскользнула из пальцев, оружие улетело, а я позорно шлепнулся в солому. Твою ж мать! С трибун донесся хохот зрителей, я поднялся. Хван меж тем обнаружил, что промахнулся, и растерянно обернулся. Я ринулся за кистенем, но не успел поднять оружие, когда прямо за спиной вновь раздался топот. Развернувшись, шагнул в сторону, одновременно ударив ладонью по древку копья, сверху вниз. Жуткий наконечник нырнул и воткнулся в пол арены, а Хван, не разжав рук, полетел кувырком. Не давая ему опомниться, я подхватил пику и с размаху огрел противника древком по макушке. Копье с треском сломалось, парень распластался на соломе и больше не пытался подняться. Веселье на трибунах стихло. Я выбросил обломок древка. Миг спустя загремели трубы и усиленный голос глашатая объявил о моей победе. Хлопнула, открывшись, дверь, через которую я попал на арену, показалась смуглая физиономия Гнута, махающего мне. Похоже, для меня шоу закончилось.