Книга Иллюзия "Я", или Игры, в которые играет с нами мозг - Брюс Худ

Время для себя

Мы верили, что технологии освободят нас от забот повседневной жизни. Они должны были сделать нас счастливее. Прогнозы XX века обещали нам мир автоматизации и постоянного удовлетворения. Когда в 60-х появился первый компьютер, а потом, в 90-х, компьютеры были уже в большинстве домов на Западе, нам говорили, что скоро доля свободного времени для досуга и развлечений заметно увеличится и у людей появится больше времени друг для друга.

Компьютер, безусловно, облегчил выполнение многих задач, но парадоксальным образом многие из нас больше времени проводят в одиночестве у своих компьютеров, нежели в общении с людьми, с которыми мы живем и работаем. Мой коллега, Саймон Бэрон-Коэн, специалист по аутизму, подсчитал, что он отвечает приблизительно на 50 электронных писем в день и проводит за этим занятием свыше 1000 часов в год[575]. Я думаю, что моя ситуация хуже. Хотя я не получаю столько электронных писем, но я каждый день нахожусь в Интернете и не могу припомнить, когда в последний раз провел целый день без него. Даже в выходные и в поездках я подключен.

Если я не ищу статьи или не готовлю обучающие материалы, то я захожу в социальные сети. Я рассылаю электронные письма, веду блог, пишу в Twitter, разговариваю по Skype, у меня есть профайл в LinkedIn, и я забегаю в Facebook. Я присоединился к Google+ – последней разработке в сфере социальных сетей. Я бесконечно брожу по Интернету. Я могу заниматься этим на своем офисном компьютере, на переносном ноутбуке, iPad или смартфоне. Я целиком и полностью подсоединен к Сети. Даже когда я смотрю репортажи о каких-либо важных событиях по телевизору, я держу включенными ленты своих социальных сетей, чтобы следить за тем, каково мнение других людей об этой трансляции. По моим оценкам, я провожу в Интернете, по крайней мере, половину своего бодрствования, с 7 утра до полуночи. Это намного больше 3000 часов в год – чрезмерно по любым стандартам. Я знаю, что мой случай нетипичен, но многие люди на Западе все больше погружаются в свои сетевые занятия. Некоторые утверждают, что зависимость от Интернета ничем не отличается от любой другой патологической зависимости (аддикции), хотя психиатры не единодушны в этом мнении.

Моя интернет-зависимость началась в 2009 году, когда я обозначил свое присутствие в Паутине и социальных сетях по просьбе издателя моей первой книги. Вначале меня попросили завести блог (веб-сайт, где вы пишете истории в надежде, что люди зайдут туда и прочитают, что вы написали). Тогда я думал, что ведение блога – это самоублажающая деятельность, но согласился, чтобы помочь продвижению своей книги. И хотя я брался за это с неохотой, вскоре я стал испытывать зависимость от обратной связи. Читатели могли оставлять комментарии под каждым постом (записью в блоге), и, как администратор собственного сайта, я мог видеть, сколько людей посещали мой блог и кто конкретно в него заходил. Оставлять записи в блоге для невидимой аудитории оказалось недостаточно. Мне требовалось подтверждение посетителей, что мои старания и мое мнение оценены. Это регистрировалось в форме «хитов» – частоты заходов посетителей в мой блог.

Таким образом, в отличие от научных публикаций коллег и рецензий критиков на вашу книгу (которые могут занять месяцы и годы и совершенно непредсказуемы), социальные сети способны дать немедленное вознаграждение благодаря быстрой обратной связи. Если публика позитивно реагирует на ваши записи повышением трафика или доброжелательными комментариями, это заставляет вас чувствовать себя очень хорошо. И оправдывает ваши усилия.

Причины такого удовольствия давно известны благодаря исследованиям условного вознаграждения. Условные рефлексы были открыты в 1890-х годах русским физиологом Иваном Павловым. Он вырабатывал у собак условный рефлекс, сопровождая их кормление звуком электрического звонка. В результате слюноотделение у них начиналось еще до появления еды – в момент звонка, который стал условным раздражителем[576]. Собаки научались ассоциировать звук звонка с пищей. Это было значимым открытием. Значит, можно формировать поведение собак путем выработки реакций на самые разные стимулы. Можно вырабатывать условные рефлексы, т. е. дрессировать, с помощью вознаграждения. Выработка условных рефлексов и реакций вскоре развилась в целое теоретическое направление психологии – бихевиоризм. Его пионерами в США были Дж. В. Уотсон и Б. Ф. Скиннер, полагавшие, что любое сложное поведение может быть сформировано путем наград и наказаний[577].

Сейчас полагают, что повторяющееся поведение подкрепляется не столько вознаграждением, сколько ожиданием вознаграждения, которое доставляет большое удовольствие. Глубоко в толще нашего мозга находится так называемая система вознаграждения. Она включает приблизительно 15 000–20 000 дофаминовых нейронов, распространяющих свои длинные отростки в другие области мозга. Эта система служит центром удовольствия, имеющем существенное влияние на наше поведение, поскольку позволяет нам прогнозировать и ожидать вознаграждения и наказания[578]. Без этой системы вознаграждения мы бы были безнадежно несостоятельными в принятии решений, и поведение наше было бы хаотичным.

Когда в процессе выработки условного рефлекса животное учится тому, что нажатие рычага (или, например, клевание диска) принесет вознаграждение, вырабатывается дофамин предвкушения, и в большей степени именно он подкрепляет поведение, а не само вознаграждение. Именно поэтому крысы с имплантированными в центры удовольствия электродами могут продолжать стимулировать свои центры удовольствия в мозге без всякого вознаграждения пищей – вплоть до состояния полного истощения[579]. Самого выброса дофамина достаточно для формирования условного поведения. Когда пациентам вживляют электроды в аналогичные области мозга (для лечения стойкой эпилепсии), они сообщают о чувстве удовольствия. Во многих случаях зависимого поведения, от азартных игр до секса, именно трепет ожидания доставляет нам наибольший кайф.

Более того, лучший способ подкрепить поведение – вознаграждать его лишь от случая к случаю. Это называется неожиданное подкрепление. Дело в том, что наш мозг постоянно ищет закономерности и взаимосвязи в окружающей среде. И хотя информация и обратная связь, поступающая извне, обычно бывает фрагментарной и неполной, наш мозг приспособлен к такой неполноценности. Когда мы делаем нечто, что кажется причиной некоторой формы положительного вознаграждения, мы затем повторяем действие в попытке воссоздать удовольствие. Если такое вознаграждение случается не каждый раз, мы будем гораздо дольше настойчиво повторять попытки. Это усиливающий принцип, стоящий за пристрастием к азартным играм. Мы играем больше и дольше просто потому, что хотим того случайного вознаграждения[580]. Игорным автоматам достаточно выдавать выигрыш с частотой, соответствующей случайному подкреплению, чтобы игроки продолжали опускать в них все больше монет. Выброс дофамина в предвкушении возможного выигрыша подкрепляет их поведение.