Книга Правитель страны Даурия - Богдан Сушинский

Стоит ли удивляться, что сразу же после исчезновения Забайкальского правительства значительная часть его казачьих войск либо прямо переметнулась к красным, либо попросту разбежалась по домам. «Раз нет правительства, – гуторили станичные атаманы и старейшины, – то и войско уже как бы не войско, а то ли партизанщина, то ли шайки грабителей, что, почитай, одно и то же. А казачеству, краю всему, власть нужна».

…Апрель 1918 года. Затяжной бой у забайкальской станции Борзя. Разгромив отряд красных численностью до полка, он сумел остановить продвижение большевиков в глубь Маньчжурии, после чего стал обретать настоящую популярность в местных китайских кругах.

В качестве трофеев ему достались два орудия и два эшелона с боеприпасами и интендантским имуществом. Семёнов сумел обмундировать и вооружить значительную часть своего воинства и впервые по-настоящему почувствовал себя главнокомандующим. К тому времени у него уже было два конных и два пехотных (один из которых назывался «Семёновским») полка, две отдельные офицерские роты, служившие резервом для пополнения офицерского состава, четырнадцать орудий и два бронепоезда. И хотя общая численность этих частей составляла всего лишь семь тысяч – против тридцатитысячной группировки красных войск командарма Лазо, тем не менее он отважно вышибал «краснопёрых» более двухсот верст, пока не загнал их, полуразгромленных, за реку Онон.

…Однако хватит блужданий по терниям Гражданской. Основные бои, конфликты и операции её описаны в книге «О себе». «Успеть бы изложить всё то, что накопилось и памяти и душе за годы Второй мировой!» Уже сейчас атаман относился к своим, пока еще ненаписанным мемуарам, как к самому важному наследию, которое должно остаться в этом мире после его, к сожалению, бесславного ухода.

Примером в творческой работе ему служил бывший донской атаман Петр Краснов. Книги и статьи его присылались из Германии, через посольство Маньчжоу-Го. Семёнов считал политического соперника своим литературным учителем: о нём как о командующем имел мнение невысокое, а вот публицистическая манера Краснова – лишённая нарочитой витиеватости, но в то же время без традиционных для армейских воспоминаний сухости и канцелярщины – достойна была подражания.

9

…Однако в назначенное время группа захвата на задание не вылетела: не давала «добро» Москва. Предположения были разные.

По одним из них, в эти дни шла усиленная обработка атамана и его окружения. Агенты пытались не только склонить его к сотрудничеству с советской разведкой, но и выяснить, где находится припрятанный им еще тот, «колчаковский», золотой запас. Мало того, утверждали, что теперь уже Центр интересует не столько сам Семёнов, – в конечном итоге, черт с ним, и так сдохнет, – сколько его сокровища и валютные вклады в зарубежных банках.

По другим, и тоже вполне правдоподобным догадкам, со дня на день ожидалось, что Япония запросит перемирия и начнет эвакуацию своих войск в метрополию. Собственно, такая скрытая переброска наиболее боеспособных частей уже происходила, поскольку после высадки американцев на Окинаве вся японская пропаганда уже призывала население защищать свои острова до последнего солдата, до последней возможности.

Чтобы не терять зря времени, группа изучала полученные из консульства фотографии дома Семёнова и его окрестностей, отрабатывая все возможные подходы и также пути отступления. А по утрам и вечерам, под руководством лейтенанта Минаши, она овладевала приемами рукопашного боя, позаимствованными из восточных единоборств.

Команда из центра поступила только тогда, когда, казалось, в проведении операции уже не было никакого смысла, поскольку войска и так вскоре должны были подойти к полуострову Лаодунь, а затем к стенам Дайрена и Порт-Артура. В штабе фронта приказ получили в полночь, а в два ночи группу подняли по тревоге и доставили на полевой аэродром.

За ночь ни земля, ни воздух так и не успели остыть от августовской жары, и даже подернутый едва уловимой дымкой тумана рассвет не приносил ни прохлады, ни облегчения, угрожая с первыми же лучами солнца вновь преисполниться летним зноем.

– Кажется, вам неслыханно повезло, – выдал вместо напутственных слов полковник Жолдак, оказавшийся у самолета в последние минуты перед посадкой. – Поздно вечером стало известно, что командование Квантунской армии получило согласие на объявление перемирия. Оно будет предложено нам с часу на час, однако в японские подразделения уже поступил приказ: «Огня без крайней необходимости не открывать». Мы тоже пока попридержим коней, чтобы зря не терять людей и технику.

Десантники переглянулись и торжествующе подняли вверх кулаки. Новость о перемирии явно была в их пользу, поскольку дарила им реальный шанс на успех операции.

– Это что ж они так осрамились, да еще и после всех своих воинственных заявлений? – иронично заметил капитан-лейтенант Комов, который вместе с двумя другими бойцами морской пехоты, бывшими моряками Амурской военной флотилии, был введён дополнительно в группу захвата.

– Очевидно подействовало, что американцы ударили второй атомной бомбой, стерев с лица Земли Нагасаки. Две бомбы – два города. При таком раскладе генштаб любой армии в уныние впадет. А тут еще наши фронты с трёх сторон, со всей своей мощью… Многие тыловые позиции японцы уже оставили, и их срочно занимают китайские силы самообороны. Правда, царит неразбериха, поскольку одни отряды придерживаются прокоммунистической ориентации, другие подчинены Чанкайши. Однако ни те, ни другие в стычки с нашими стараются не вступать, для них главное – вытеснить японцев и застолбить территорию Маньчжурии.

– Вот именно: «застолбить территорию», – подтвердил Комов, который, как оказалось, трижды побывал в тылу японцев, выдавая себя за русского эмигранта, неплохо владеющего китайским. – Правда состоит в том, что и коммунисты, и чанкайшисты опасаются, как бы вместо прояпонской империи Маньчжоу-Го здесь не образовалась Маньчжурская Советская Социалистическая Республика в составе СССР.

Одобрительный смех, которым встретили это уточнение диверсанты, означал только одно: «А иначе и быть не должно!».

– И еще одна приятная новость, – сообщил полковник, – вместе с вашим самолетом пойдет такой же партизанский с шестью десантниками прикрытия. На всякий случай, если вдруг ваш не в состоянии будет взлететь. Ещё, для надежности, вас будут сопровождать три штурмовика под прикрытием троих же истребителей. Заодно летчики присмотрятся к Ляодунскому полуострову, которым в Кремле интересуются больше всего: как-никак – там бывшие русские земли.

– На будущее нам бы очень пришлись кстати Порт-Артур и порт Дальний, – согласился с ним майор Петраков.

– Вот и поговорите об этом с атаманом, майор, – обратился он к Петракову. – Как бы там ни было, а Семёнов все еще остается патриотом. Скажите, что с помощью его казаков мы могли бы вернуть эти города России. Поиграйте, так сказать, на национальных чувствах. Эмигрантов это, как правило, заставляет расчувствоваться.

* * *

К Дайрену десантные самолеты подходили со стороны Западно-Корейского залива, над которым шли, не опасаясь зениток и корабельной артиллерии, поскольку значительных военных судов японское командование в этом заливе уже не держало.