Книга Влюбленная Пион - Лиза Си

Он обнажил тело куклы, сшитое из муслина, сел на корточки, оглядел комнату, но не нашел того, что ему было нужно. Жэнь ощупал свои карманы, но и там ниче­го не нашел. Тогда он вздохнул, опустил руку вниз и ра­зорвал живот куклы, затем вытащил мою дощечку, по­держал ее перед собой, смочил языком большой палец и оттер пыль. Не увидев точки, он прижал к груди дощечку и уронил голову на грудь. Я опустилась рядом с ним на колени. Двадцать девять лет я мучилась в облике голод­ного духа, и теперь, глядя на него, я видела, как за те не­сколько секунд, когда он воображал, что мне пришлось пережить, годы моих мучений отобразились на его лице.

Он отнес дощечку в библиотеку и позвал Иву.

— Прикажи повару зарезать петуха, — отрывисто ве­лел он. — Как только он это сделает, немедленно при­неси мне кровь.

Ива не стала задавать вопросов. Когда она вышла из комнаты, я заплакала от облегчения и благодарности. Я так долго ждала, когда на моей поминальной дощеч­ке поставят точку. И наконец...

Через десять минут Ива вернулась с миской горячей крови. Жэнь взял ее, велел Иве уйти, а сам подошел к столу, поставил миску и поклонился моей дощечке. После этого я почувствовала, что со мной стало проис­ходить нечто необычайное, и комнату наполнило не­бесное благоухание. Жэнь встал и погрузил кисть в мис­ку. На его глазах выступили слезы. Затем он протянул руку и спокойно поставил на дощечке точку, как Мэнмэй, доказывающий свою любовь к Линян.

В это же мгновение я перестала быть голодным ду­хом. Душа, которая оставалась в моем призрачном теле, разделилась на две части. Одна из них оказалась в до­щечке. Оттуда я могла вблизи наблюдать за жизнью моей семьи. Вторая продолжила свое путешествие по загроб­ному миру. Я возродилась — нет, не воскресла, но те­перь наконец-то я была полноправной первой супругой Жэня. Я обрела свое место в обществе, в семье и во Все­ленной.

Я засияла от радости, и этот свет озарил всю усадьбу. А затем я воспарила вверх, чтобы начать странствие и стать предком. Я в последний раз посмотрела на Жэня. Пройдет немало лет, прежде чем мой прекрасный поэт присоединится ко мне на просторах загробного мира. А до тех пор я буду жить для него в своих сочинениях.

Послесловие

В 2000 году я написала для журнала «Vogue» небольшую статью о постановке «Пионовой беседки» в Линкольн-Центре. Когда я искала необходимые для написания этой статьи материалы, я натолкнулась на рассказ об умираю­щих от любви девушек. Этот вопрос очень заинтересовал меня, и даже спустя долгое время после того, как я закон­чила статью, я продолжала думать о них, потому что обыч­но мы слышим, что в прошлом не было ни художниц, ни женщин-историков, ни искусных поварих... Но, разуме­ется, такие женщины были. К сожалению, слишком ча­сто их достижения были утеряны, позабыты или искус­но скрывались. Поэтому, когда у меня выдавалась сво­бодная минутка, я разыскивала все, что могла найти о «томящихся от любви» девушках, и наконец поняла, что они были частью другого, более крупного феномена.

В середине XVII века в дельте китайской реки Янцзы публиковалось больше сочинений женщин, чем в лю­бой другой стране мира. Я имею в виду, там публикова­лись произведения тысяч женщин — с перебинтован­ными ногами, нередко живущих взаперти в богатых до­мах своих семей. Некоторые семьи издавали всего не­сколько стихотворений матери или дочери, когда хоте­ли почтить их память или воздать им почести, но были и другие женщины — профессиональные писательни­цы, чьи сочинения читало огромное множество лю­дей. Они помогали своей семье деньгами, вырученны­ми благодаря продаже своих книг. Как же так получи­лось, что эти женщины совершили нечто столь порази­тельное, а я ничего об этом не знала? Почему никто об этом не знает? Тут я познакомилась с «Комментарием трех дам» — это была первая книга такого рода в мире, написанная женщинами, — более того, тремя женами. После этого мой интерес превратился в наваждение.

В моей книге затрагивается несколько важных тем «Пионовая беседка», томящиеся от любви девушки, «Комментарий трех дам» и социальные изменения, ко­торые привели к его написанию. Я знаю, что все эти темы довольно сложные и, кроме того, они часто пере­плетаются, а потому, пожалуйста, внимательно прочи­тайте мои объяснения.

События оперы «Пионовая беседка», написанной Тан Сяньцзу, происходят во времена династии Сун (960 — 1127), но он описывал эпоху династии Мин (1368 — 1644) — время, когда в Китае процветали искусства, но также бушевала политическая неразбериха и коррупция. В 1598 году, в год создания оперы, Тан превратился в одного из самых ярых поклонников цин — глубоких эмо­ций и сентиментальной любви. Как все хорошие писа­тели, Тан изображал то, в чем прекрасно разбирался, но не надо думать, что правительственным чиновникам это правилось. Различные группы людей стали немедлен­но выступать за то, чтобы подвергнуть оперу цензуре, поскольку они сочли ее чересчур политизированной и непристойной. Тут же появились новые варианты опе­ры. Наконец, из пятидесяти пяти сцен, первоначально составлявших эту оперу, осталось всего восемь. Текст пострадал еще больше. Некоторые варианты были со­кращены, другие подвергнуты цензуре или полностью переписаны, чтобы соответствовать поменявшимся ус­тоям общества. В 1780 году, во время царствования им­ператора Цяньлуна, противники оперы еще больше ожесточились, и ее заклеймили как «нечестивую». А в 1868 году император Тунчжи издал первый официаль­ный запрет, в котором «Пионовая беседка» была назва­на «развратной пьесой». В нем содержался приказ сжечь все копии и запретить дальнейшие издания. Оперу до сих пор подвергают цензуре. Когда китайское прави­тельство узнало о содержании восстановленных сцен, постановка в Линкольн-Центре была отложена. Чинов­ники запретили актерам, костюмам и декорациям по­кидать страну, показав тем самым, что чем больше все меняется, тем больше остается на своих местах.

Но почему эта опера вызывает такое беспокойство? Разумеется, рассказ о сексуальной связи между двумя не вступившими в брак возлюбленными и критика, на­правленная на правительство, многим кажутся весьма огорчительными. Возможно, дело в том, что «Пионо­вая беседка» — это первое литературное произведение в истории Китая, в котором главная героиня шестнад­цатилетняя девушка — сама выбирает свою судьбу? Это многих пугало и шокировало. Опера очаровывала и со­блазняла женщин. За редкими исключениями, им было позволено читать ее, но не смотреть на то, как события представляют на сцене. Страсти, которые возбуждала эта работа, сравнивают с безумием, охватившим Евро­пу в XVIII веке после публикации «Вертера» Гете или, если говорить о более актуальных событиях, с увлече­нием жителей США книгой «Унесенные ветром». Юные образованные китаянки — обычно им было от тринад­цати до шестнадцати лет, они происходили из богатых семей и уже были обручены — были особенно подвер­жены влиянию оперы. Они верили, что жизнь подра­жает искусству, и хотели быть во всем похожими на Ли­нян: отказывались от еды, болели и умирали, надеясь, что смерть поможет им самим избрать свою судьбу, как это случилось с призраком Линян.

Никто не знает наверняка, что убивало девушек, то­мящихся от любви, но, скорее всего, это была добро­вольная голодовка. Мы считаем анорексию недавно воз­никшим заболеванием, но это не так. Святые в Средние века, томящиеся от любви девушки в Китае XVII века, современные девушки-подростки — у женщин всегда была потребность хотя бы в маленькой толике самосто­ятельности. Как объяснил ученый Рудольф Белл, во вре­мя голодовок молодые женщины переставали бороться с окружающим их миром, где они не располагали соб­ственной жизнью и были обречены на поражение, и предпочитали вести борьбу в своей душе, чтобы обрес­ти власть над собой и потребностями своего тела. Уми­рая, многие томящиеся от любви девушки, включая Сяоцин и Ю Нян, которая также появляется в этой ис­тории, писали стихи. Их публиковали уже после их смерти.