Книга Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны - Кристиан Унгвари

С сентября 1944 г. в Коммунистической партии Венгрии существовали две враждебно настроенные по отношению друг к другу фракции. Первую возглавлял Пал Демени, второй, той, что всегда следовала директивам, поступающим из Москвы, была поставлена задача создавать компактные группы Сопротивления. Лидеры промосковской фракции пережидали осаду в квартире на бульваре Хунгария и в подвале дома на улице Франции. Ее возглавил Дьёрдь Ачель, который при Кадаре стал видным деятелем в области культуры. В военный комитет фракции входили Дьёрдь Палфи-Остеррейхер, Лайош Фехер и Ласло Шолиом. Янош Кадар был назначен офицером по связи. Их задачей было организовать, вооружить и руководить операциями «групп действия» «Сир», «Лаци», «Маро» и других. В Чепеле, где ничего нельзя было поделать без помощи Демени, обе фракции вместе с социал-демократами создали «комитет 13-ти», задачей которого была координация действий сил Сопротивления, заключавшихся в первую очередь в недопущении вывода из строя промышленных предприятий, саботировании производства вооружений, в том числе ракет, известных как «оружие Салаши».

Самой важной операцией сил Сопротивления в Чепеле было недопущение эвакуации населения. 4 декабря на улицах появились плакаты, где жителей призывали эвакуироваться в течение 24 часов. Это вызвало общее возмущение, и несколько тысяч жителей собрались у городской ратуши, разбили окна здания и организовали спонтанную демонстрацию против немцев и салашистов. Венгерские солдаты и сотрудники полиции обещали выступить на стороне митингующих. Прибывшим на место боевикам партии «Скрещенные стрелы» пришлось спасаться бегством после того, как часть из них забросали камнями, а прочих избили венгерские женщины. Настрой против эвакуации настолько овладел жителями, что демонстранты нападали на тех, кто все-таки решил повиноваться распоряжению, и разбрасывали их имущество.

5 декабря к протестующим присоединились главный нотариус и его помощник, которые выкрикивали лозунг: «На их стороне правда, и мы больше не сдвинемся ни на дюйм». Их арестовала милиция салашистов, и когда население стало требовать освобождения задержанных, то были арестованы еще восемь рабочих. Четверо вооруженных коммунистов напали на штаб-квартиру партии и освободили пленников, при этом коммунист Ласло Кормош успел застрелить троих салашистов, прежде чем был убит сам. Затем демонстранты от здания ратуши двинулись на главную площадь города, где их обстрелял немецкий патрульный на мотоцикле, убив женщину, что еще больше разъярило толпу. 6 декабря солдаты начали раздавать населению оружие, и эвакуация совсем прекратилась.

В Пештсентлёринце эвакуация также вызвала протесты населения. Здесь оппозиция обратилась к властям с требованиям отменить это распоряжение, которое в любом случае невозможно было выполнить из-за недостатка войск.

В ноябре в районе Кёбанья усилиями Кароя Киша и Иштвана Хорвата была создана группа Сопротивления, насчитывающая сорок членов. Им удалось похитить со станции Ференцварош целый вагон с оружием, взрывчаткой и военной формой. Со всем этим они влились в состав КИШКА. Одетый в форму КИШКА кто-то из боевиков застрелил руководителя районной организации салашистов «брата» Яноша Чордаша и еще двух партийных функционеров. Наиболее значительными среди многочисленных акций группы были взрыв штаб-квартиры салашистов в Ракошкерестуре, а также совместная с группой Штоллара оборона издательства «Легради».

Еще одной заметной группой коммунистического Сопротивления была пештская организация под руководством Ласло Фёльдеша. Всем известны ее действия по спасению водонапорной башни в Уйпеште, которую в декабре заминировали боевики-нилашисты, а также взрыв штаб-квартиры салашистов в Уйпеште после освобождения оттуда сорока восьми политических заключенных, арестованных и помещенных там 9 января. Во время операции двенадцать членов подпольной группы вошли в здание в форме тайной полиции «Скрещенные стрелы», потребовали, чтобы заключенных передали им «для казни», а затем по дороге к Дунаю освободили их. После этого они вернулись в здание и оставили там бомбу из 14 кг пикриновой кислоты, снабженную часовым механизмом, заявив, что хотят оставить на хранение золото. Прежде чем обман раскрылся, 28 боевиков-салашистов были похоронены под обломками здания. Всего группой в Уйпеште было проведено 53 акции, в результате которых режиму был нанесен существенный ущерб.

Было еще несколько случаев, когда партизаны-коммунисты использовали бомбы. 6 октября группой «Маро» был взорван памятник бывшему премьер-министру страны Дьюле Гёмбёшу, который придерживался правых взглядов. 22 ноября группа «Сир» взорвала гостиницу «Метрополь», где проживали высокопоставленные немецкие офицеры. 2 декабря та же группа подготовила и осуществила взрыв колонн у входа в городской театр, где должен был проходить съезд партии «Скрещенные стрелы». 3 декабря последствия взрыва были ликвидированы, однако в тот же день боевики группы «Маро» бросили две ацетоновые бомбы в собравшуюся у здания толпу. Благодаря таким впечатляющим действиям коммунистам удалось не допустить проведения первого и единственного массового митинга, запланированного правящим режимом.

Впоследствии несколько членов группы «Сир» были арестованы, до конца декабря удалось спастись лишь Габору Чиллику. Он сразу же провел реорганизацию и возобновил боевую работу. По иронии судьбы 13 января этот человек был арестован уже советскими представителями. Дальнейшая судьба Дезё Вейнбергера, который носил псевдоним Сир, не известна. Он пропал в обширной сети лагерей ГУЛАГа. Новые «освободители» подозревали всех, и после того, как прошла первая волна арестов, советские офицеры, у которых было теперь много времени, часто забирали и бойцов Сопротивления вместе со всеми прочими.

Организованную активистом коммунистического союза молодежи Лайошем Турчаньи группу «Сагвари» постигла та же судьба. Ее члены «позаимствовали» необходимые им форму, документы и канцелярские принадлежности, после чего, назвавшись бойцами 10-го механизированного батальона химической защиты, заняли помещения, которые прежде занимала организация под названием Народный союз немецкой молодежи. Маскируясь подобным образом, они сумели осуществить несколько вооруженных операций. В конце концов все они были захвачены в плен советскими солдатами и были освобождены из тюрьмы Гёдёльлё только после активного вмешательства коммунистической партии.

Четырнадцать членов коммунистической «Красной бригады» были разоблачены и арестованы нилашистами 2 января. В отделении тайной полиции все они подвергались жестоким пыткам. Хуже всего пришлось Эве Браун. Как вспоминает один из ее товарищей:

«Пока меня допрашивали, я слышал доносившиеся из соседней комнаты ужасные крики и шум. Допрашивавший меня жандарм вел себя довольно прилично. Когда он обратил внимание на то, что я прислушиваюсь к крикам в соседнем помещении, он объяснил мне, что там «обрабатывают» Эву Браун. По его словам, ее насиловали деревянным обрубком. Когда меня вели обратно через ту комнату, я видел, что Эва Браун лежит на полу полураздетая и рыдает».

В конце января многие из пленников были казнены венгерскими жандармами во дворе Королевского дворца.

Еврейское Сопротивление боролось в основном за то, чтобы спастись. В 1943 г. руководитель венгерских сионистов и Будапештского комитета по спасению евреев Отто Комоли (Натан Кон) вступил в контакт с представителями Венгерского фронта. До немецкой оккупации была налажена помощь беженцам из соседних стран, которым предоставлялось убежище в Венгрии и Румынии. В сентябре 1944 г. представитель Международного Красного Креста в Будапеште Фридрих Борн назначил Комоли руководителем секции «А» отдела международных дел. На самом деле этот отдел являлся прикрытием для сионистов, а одна из его секций была специально создана для подпольной деятельности. После переворота салашистов Комоли подготовил несколько сотен охранных грамот, часть из которых были подлинными, а часть — поддельными. Эти документы передали в гетто. 1 января 1945 г. в здание, где работал Комоли, которое пользовалось статусом экстерриториальности, постучали два венгерских офицера. Они пригласили его с собой, чтобы «обсудить ряд вопросов». Комоли вышел с этими людьми, и больше его никто не видел.