Книга В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора - Анна Уайтлок

Вскоре после того, как Елизавета узнала новости из Фотерингея, она написала Якову VI. В письме она отрицала свою причастность к казни его матери: «Мой дорогой брат, хотелось бы мне, чтобы вы узнали (но не почувствовали) ту крайнюю скорбь, какая владеет моей душой, ибо вопреки моим намерениям произошел страшный несчастный случай… В произошедшем нет моей вины, в чем свидетелями служат Бог и многие люди… Я не настолько труслива, чтобы отступать от правого дела или отрицать его из страха перед каким-либо живым существом или государем. Я не настолько низкого происхождения и не питаю злых намерений… Уверяю вас… если бы я в самом деле намеревалась так поступить, я бы ни за что не переложила свою вину на других; и не проклинала бы себя тем больше… со своей стороны, считайте, что нет у вас на свете более любящей родственницы и более близкого друга, чем я; никто так, как я, не будет больше заботиться о сохранении вас и вашего имущества… ваша любящая сестра и кузина королева Елизавета».[983]

Роберту Кэри, младшему сыну лорда Хенсдона, ставшему курьером по особо важным поручениям, приказали доставить письмо Якову. Король Шотландии «очень тяжело» воспринял весть о смерти матери. На улицах Эдинбурга собирались толпы, угрожавшие английской королеве. Агент Уолсингема в столице Шотландии прислал в Лондон едкую эпиграмму, в которой Елизавету называли «Иезавелью, английской шлюхой».[984]

Беспорядки начались и в католической Европе.[985]Сэр Эдвард Стаффорд сообщал из Парижа: «Откровенно говоря, все здешние жители в ярости и выражают нелюбовь свою к ее величеству и желают ей всяческих несчастий». Он добавлял, что Генрих III, король Франции и бывший деверь Марии, «очень тяжело воспринял» новость и немедленно разорвал дипломатические отношения с Англией.[986]Несколько месяцев король отказывался принять Уолсингема, которого Елизавета назначила посланником; Уолсингем добивался аудиенции, желая объяснить причины казни. Французы тут же воззвали к мести. Такова была сила их ненависти, что французский король счел себя обязанным послать письмо Стаффорду, в котором требовал, ради его же личной безопасности, не покидать здания посольства в Париже.

Парижские священники и полемисты резко осуждали казнь Марии Стюарт. Началась настоящая пропагандистская война: католики выставили неприглядные портреты Елизаветы, а гугеноты отвечали рисунками, на которых английская королева представала во всем величии. Рисунки сопровождались панегириками.[987]В апреле 1587 г. Уолсингем предупредил Стаффорда, что будет редактировать его депеши, чтобы Елизавета не знала, как французы возмущены казнью; он боялся, что новости лишь распалят ее гнев по отношению к членам Тайного совета.[988]

Английские и шотландские ссыльные католики, жившие во Франции, осуждали Елизавету в печати и широко обсуждали ее ночные кошмары и бессонницу, преследовавшие ее, по слухам, с того дня, как она подписала Марии смертный приговор.[989]В сочинении «Мучения королевы Шотландии» (Martyre de la royne d’Escosse), написанном Адамом Блэквудом вскоре после гибели Марии, утверждалось, что сэр Уолтер Майлдмей пошел к Дадли, когда тот еще лежал в постели, и предупредил его об «очевидной опасности и гибели для его положения», поскольку Марию казнили с «непростительной жестокостью», «вопреки положениям закона, права или доводов разума и без каких-либо следов правосудия». По словам Блэквуда, Дадли немедленно выскочил из постели и в одной ночной сорочке отправился прямиком в опочивальню Елизаветы – «куда он часто заходил не по таким срочным делам», – чтобы предупредить ее о возможных последствиях казни». Дороти Стаффорд, «которая находилась в постели королевы», закричала «ужасным голосом», разбудив королеву, а затем разрыдалась. Она сказала Елизавете, что видела страшный сон, в котором королеву Шотландии обезглавили, а сразу после этого и голова самой Елизаветы покатилась с плеч. Елизавета объявила, «что то же видение было во сне и ей, отчего она пребывает в глубоком ужасе», и в результате она передумала и отменяет казнь Марии.[990]В другом издании Блэквуд пишет о том, как, подписав смертный приговор, Елизавета, «гарпия», не спала всю ночь, так как в ее душе «поселилась другая дьяволица, которая мучила ее из-за казни кузины до такой степени, что она раскаялась в своем злодеянии».[991]

Пропагандистское сочинение Блэквуда, в котором Елизавету в очередной раз осуждали за «распутство», напечатали во Франции и распространяли во всех католических странах Европы.[992]Нападки на Елизавету всегда начинались с ужасных подробностей ее зачатия – лакомого куска для всех противников елизаветинского режима. Блэквуд ссылался на ее незаконнорожденность и на то, что она появилась на свет в результате инцеста, намекая на то, что королева «не только бастард», но также рождена «от тройного инцеста и не имеет права занимать английский трон».[993]Свою развращенность она унаследовала от матери, Анны Болейн, которую Блэквуд называл «hacquenee d’Angleterre» (английской кобылой).[994]

В других сочинениях использовались сходные представления. В 1587 г. напечатали «Английскую Иезавель» (De Jezebelis Anglae), сборник стихов на французском и на латыни, поносящих Елизавету. Стихотворение «об Иезавели» было прибито к двери собора Парижской Богоматери; в нем описывалось, как Анна Болейн спала и с родным братом, и с Генрихом VIII, поэтому неясно, кто из них стал отцом Елизаветы.[995]В Vers Funebres, приписываемом кардиналу дю Перрону, развивалась тема Елизаветы – «чудовища, зачатого в прелюбодействе и инцесте; клыки ее обнажены для убийства, она марает и оскверняет священное право верховной власти и изрыгает свою желчь к небесам».[996]В других стихах утверждалось, что у Елизаветы имеются внебрачные дети, родившиеся от беззаконных связей с членами Тайного совета, особенно с графом Лестером, и что Елизавета намеренно избегает брака, потому что хочет без помех продолжать свои безнравственные удовольствия.[997]