Книга Леннар. Псевдоним бога - Антон Краснов

— К тому же, — вдруг добавил профессор Крейцер, — я и так довольно использовал из тех технологий, что еще не открыты и не разработаны на вашей планете. Ну ты знаешь… А насчет телепортации… Так я несколько раз использовал ее. Несколько блоков с аппаратурой я перебросил на орбиту с помощью телепорт-технологии. На этой почве была даже пара казусов — неучтенка, ну и так далее… Так что ко мне не должно быть никаких претензий, Костя. Я и так, кажется, сделал больше, чем должен был.

Выслушав все это, Гамов оттолкнулся ногами от переборки и, выплыв в самый центр замкнутого пространства жилого модуля, стал мрачно наблюдать за тем, как группа товарищей при посредстве многоканальной конференц-связи натянуто подшучивает — не без скрытого восхищения, впрочем, над китайцем Миногой, выделывающим в воздухе невероятные пируэты. Все-таки мастер спорта международного класса по прыжкам в воду с десятиметрового трамплина. Один из шутников наткнулся на Костю, и последнего отнесло к иллюминатору. Гамов прищурился… Луна, ярко освещенная с одной стороны и задернутая тьмой с другой, отчего-то напомнила ему изъеденное тленом серое лицо мертвеца, выплывающего из кладбищенской тьмы. Какие неуместные сравнения… «И снится нам не рокот космодрома…»

Да. Дядя Марк прав. Он совершенно прав. Недаром существует легенда о том, что великий Эйнштейн перед смертью уничтожил свои последние труды, в которых он проработал и обосновал Единую теорию поля, в переводе на понятия масскульта — создал на бумаге машину времени. Вот и Элькан… Да, он прав. Отдать технологию в руки руководства спецгруппы, которая будет освобождать несчастных заложников там, в Москве?.. А кто поручится, что среди высокопоставленных персон из спецслужб, которым будет вверено великое открытие, не окажется оборотень сродни тому, кто раскрыл Абу-Кериму коды охранной системы Координационного центра?.. А то, что у Абу-Керима были чрезвычайно компетентные информационные источники в Москве, лично Костя Гамов и не сомневался. Да и вообще, даже если и нет и доступ к подобной технологии будут иметь только честные генералы спецслужб, будет ли это заметно лучше?..

Он подплыл к Крейцеру. Тот досадливо оглянулся на него:

— Ну, какие еще вопросы?

— Я не об этом… Совсем о другом. Раньше я не мог спросить тебя, а когда ты открыл мне свое истинное лицо — то запретил мне даже думать об этом. Но сейчас самое время спросить. Скажи: какие они, твои земляки?

Элькан усмехнулся. Ответил он не сразу. В экранах плыли серые борта гигантского НЛО, выхваченные и увеличенные бортовыми приборами наблюдения. Гамову этот вид вдруг живо напомнил панораму Кордильер, обозреваемую с вертолета, — в свое время Константину привелось побывать в Чили, где он, собственно, и имел возможность лицезреть самую длинную горную цепь Земли сверху. Борт «Арламдора» в ряде фрагментов, что проплывали перед глазами космонавтов, походил на цепь высокогорных плато, разделенных острыми пиками уравнителей силового поля, и по форме, и, наверное, по размерам напоминающих горные вершины. Опасные, острые контуры «гор» сменялись гигантскими участками без единой впадины или возвышения — огромное поле из серого, тусклого металла, облитого неверным светом. Кое-где попадались ребристые складки, похожие то ли на придавленные ураганами пустынь и скошенные на подветренную сторону барханы, то ли на жабры неимоверно большой рыбы. Многообразие стихийных форм сменялось геометрически верными очертаниями каких-то кубиков или сплющенных широкобедрых пирамидок, лепящихся к корпусу Корабля щедрой россыпью, как лепятся к скалам полипы. Пирамидки и кубики эти на общем фоне НЛО выглядели детскими игрушками, однако даже богатейшая фантазия славнейшего из фараонов египетских, верно, не могла бы помыслить о постройке в дельте Нила пирамиды хотя бы вдесятеро меньшей, чем вот эти едва доступные взгляду наросты на теле «Арламдора».

Гигантское световое пятно, в котором уже можно было различить что-то вроде застывших концентрических кругов (их контуры светились на два тона ярче общего фона), казалось каким-то фантастическим морем, чьи воды у поверхности насыщены едва уловимо шевелящимся фосфоресцирующим планктоном. В геометрическом центре этого «водоема» уже смутно намечалась темная дыра какой-то воронки, словно гигантский водоворот убыстрял и закручивал стальной спиралью мощные темные струи.

Затаив дыхание, смотрел Константин Гамов на все это, лишь краем сознания поджидая ответа «дяди Марка» на вопрос о его соотечественниках, тех, неведомых, затаившихся внутри громадного звездолета.

Дождался.

— Они — разные, — наконец ответил Элькан, — к тому же они не совсем мои земляки… Они — то, что осталось от моего народа спустя полтора тысячелетия странствий во Вселенной. Я не хочу говорить сейчас… Ты увидишь все собственными глазами. Будь готов. Ты и представить не можешь, насколько даже самые смелые ваши чаяния недотягивают до действительности — той, что внутри этого огромного Корабля. Он называется «Арламдор». Вот это сияние, как правильно сказали ваши ученые, — фрагмент силового защитного поля Корабля. Насколько я могу судить, сектор в центре концентрических кругов — транспортный шлюз номер двадцать один. Его, его хроматическая маркировка… Я — узнаю, я сам занимался восстановлением систем этого шлюза. Думаю, шлюз будет открыт в течение трех суток. Это как максимум, а возможно, что и раньше. Видишь, в спектре свечения существенное преобладание ультрафиолета, а это может означать только одно: шлюз находится в контрольном режиме.

— И это означает?..

— И это означает, что мы сумеем попасть ВНУТРЬ корабля. И что нам не потребуется совершать посадку на корпус «Арламдора», его верхнюю палубу. Я боялся, что это могло бы привести к непредвиденным и гибельным последствиям. Неизвестно, как отреагирует защитное поле Корабля на контакт с чужими летательными средствами. Ведь это поле не регулировали бог знает сколько времени…

— Значит, мы можем влететь в этот шлюз?

Прозвучало довольно глуповато. Элькан улыбнулся и, снова склонившись к прибору, отозвался:

— Надеюсь, что у нас это получится.

4

Корабль, транспортный шлюз № 21

— Четыре буквы. Четыре буквы…

Чувства Константина Гамова, прильнувшего подобно почти всем прочим членам экипажей двух космических кораблей к иллюминатору, можно понять. То, что сейчас находилось в пугающей близости от них, именовалось невзрачным коротеньким словом шлюз, состоявшим, как то верно подметил филолог Гамов, из четырех букв. Шлюз — слишком коротенько и невзрачно звучит, чтобы охватить, поименовать то громадное, ошеломляющее нечто, открывшееся космонавтам во всем своем космическом великолепии. Если вынуть из Тихого океана объем воды, заключенный в перевернутом усеченном конусе диаметром в километр в основании и высотой в одиннадцать километров, что соответствует глубине океана в районе Марианской впадины, — а потом подсветить изнутри образовавшуюся в теле океана гигантскую воронку, перевить ее полосами светящегося тумана, в котором проскакивают длинные зеленоватые искры длиной от одного метра до нескольких сотен, то тогда можно составить приблизительное впечатление о том, ЧТО такое шлюз номер двадцать один, открывающийся прямо по курсу кораблей «Дальнего берега»…