Книга Накануне мировой катастрофы - Юрген Граф

Циппель: Вы сказали, газовые камеры имели размер 10 × 4 × 1,6 м, это так?

Бендель: Да.

Циппель: Получается 64 м3, не правда ли?

Бендель: Я не вполне уверен. Я не силен в математике.

Циппель: Можно ли запихнуть 1000 человек в помещение объемом 64 м3?

Бендель: Такой вопрос действительно надо себе задать. Это могло быть возможным только при немецких методах.

Циппель: Вы всерьез утверждаете, что 10 человек могут уместиться на 0,5 м3?

Бендель: Об этом свидетельствуют 4 миллиона евреев, убитых газом в Освенциме .

Юридически убийство Бруно Теша и Карла Вейнбахера совершилось 16 мая 1946 г. благодаря показаниям К. С. Бенделя. Тем самым применение пестицида Циклон-Б для массовых убийств было «задокументировано» и стало «установленным историческим фактом».

Западногерманские процессы над персоналом концлагерей

Ф. Брукнер: Три послевоенных немецких государства: Австрия, ГДР и ФРГ — по-разному расставались с национал-социалистическим прошлым. Австрийцы придумали миф, будто их страна была «изнасилована» Гитлером и против воли ее народа включена в состав рейха. Но тот, кто посмотрит еженедельные кинообозрения за март 1938 года, увидит безграничное ликование австрийского населения и посмеется над этим мифом. Кстати, следует отметить, что на руководящих постах в Третьем рейхе было необычайно много австрийцев.

Другую форму фальсификации истории изобрели в ГДР. Там утверждали, что немецкий народ, как и другие народы Европы, стал жертвой «фашистов», словно эти «фашисты» были какими-то пришельцами с Марса, а в 1945 году Германия была освобождена от «фашизма». При этом один лишь факт, что немецкие солдаты с величайшим упорством продолжали сражаться и тогда, когда война была уже давно проиграна, говорит о том, что в Германии никто не нуждался в этом «освобождении».

Совсем иначе обстояло дело в ФРГ, где сразу же после войны запустили на полный оборот машину «перевоспитания». Организовывали это, большей частью, вернувшиеся еврейские эмигранты, вернувшиеся после войны в Германию из США. Коренному населению неустанно внушали, что оно виновно в том, что поддерживало «преступный национал-социалистический режим» и должно теперь искупить свою вину. Чтобы доказать «преступный» характер этого режима, устраивали бесконечные суды над «нацистскими преступниками», которые всегда проходили по одной схеме:

— на каждый процесс сгоняли целыми классами школьников, чтобы внушить немецкой молодежи презрение к своим родителям как к «поколению преступников».

— по крайней мере, на важнейших процессах выступали так называемые «эксперты» — историки и антифашистские идеологи, которые рассказывали о преступном характере национал-социалистического режима и об ужасах Холокоста, хотя задача правосудия заключается не в оценке исторических эпох, а в определении вины или невиновности тех или иных обвиняемых.

Материальных и документальных доказательств при этом не было, о чем без обиняков сказано в приговоре Франкфуртского суда по делу над персоналом Освенцима (1963–65 годы):

«У суда почти не было тех возможностей, которые при обычных делах об убийствах позволяют составить верную картину фактической ситуации на момент убийства. Не было ни трупов жертв, ни протоколов вскрытия, ни данных экспертиз о причинах и времени смерти; отсутствовали следы преступников, орудия убийства и т. д. Проверка свидетельских показаний была возможна лишь в редких случаях» .

Единственным основанием для процессов служили, таким образом, свидетельские показания, проверка которых «была возможна лишь в редких случаях», так что свидетели пользовались полной свободой^ Ни один свидетель не подвергался перекрестному допросу адвокатом подсудимого и прокурором — на нормальных уголовных процессах это само собой разумеющаяся практика. Прошло сорок лет, прежде чем впервые на процессе, связанном с Холокостом, свидетели подверглись серьезному перекрестному допросу: этими свидетелями были Рудольф Врба и Арнольд Фридман на первом процессе над Цюнделем в Торонто. О том, как прокололся Р. Врба на этом допросе, мы говорили в конце нашей вчерашней дискуссии. Не лучше выглядел и А. Фридман, о чем вы узнаете завтра.

Студент: Эти процессы проводились по инициативе ФРГ или под давлением из-за рубежа?

Ф. Брукнер: Если бы правительство в Бонне отказалось от этих процессов, то американские СМИ, находящиеся в руках евреев, развернули бы яростную антинемецкую кампанию, чтобы испортить отношения между Бонном и Вашингтоном. Но следует сказать, что правящая каста ФРГ сама была весьма заинтересована в этих процессах, так что дело не только в давлении США или какой-либо другой иностранной державы. Этим процессам отводилась ключевая роль в «перевоспитании» немецкого народа. «Демократические» власти ФРГ все время твердили народу, особенно молодежи, о зверствах национал-социализма, чтобы завуалировать, что «демократическая» система была импортирована с Запада, точно так же, как коммунистическая в ГДР.

Студент: Но у подсудимых были адвокаты, которые могли защитить их от несправедливых обвинений.

Ф. Брукнер: Насколько я знаю, ни на одном процессе, связанном с Холокостом, адвокаты не ставили под сомнение преступление, т. е. уничтожение евреев, само по себе. На всех процессах адвокаты только оспаривали индивидуальную вину своих подзащитных или, если их припирали к стенке свидетельскими показаниями, ссылались на то, что они действовали по приказу. Такой же тактики придерживались и сами обвиняемые. Если кто-нибудь из них оспаривал уничтожение евреев, то попадал в совершенно безнадежное положение. Его «упорство в ереси» отягчало вину и таким образом ужесточало наказание.

Обвиняемый на таком процессе немец мог надеяться на смягчение приговора лишь в том случае, если он оспаривал не само преступление, а только свое соучастие в нем, или ссылался на то, что выполнял приказ. Если повезло, он мог вообще оказаться не на скамье подсудимых, а лишь в числе свидетелей.

Приведу пример. На Дюссельдорфском процессе над персоналом Майданека (1975–1981) выступал в качестве свидетеля бывший эсэсовец Георг Верк. По данным суда, Г. Верк был членом расстрельной команды при акции «Праздник урожая», мнимом расстреле 17–18 тысяч евреев в Майданеке 3 ноября 1943 г. В приговоре ему говорилось:

«Согласно его показаниям, свидетель Верк тогда служил в Люблине и был причислен к расстрельной команде, но он утверждает, что не участвовал в расстреле, а только «присутствовал», потому что, по его собственным словам, «к счастью», его пистолет-пулемет заклинило. В это слабо верится, но у суда нет ни малейших сомнений в том, что остальные его показания правдивы, особенно касающиеся того факта, что жертвы ложились одни на других и их убивали выстрелами в затылок» .

Что вы об этом скажете?

Студент: Суд не поверил в рассказ Г. Верка о заклинившем у него оружии, т. е. признал его соучастником убийства, так что он должен был бы сидеть на скамье подсудимых. Но он выступал только как свидетель и в этом качестве описал подробности мнимого массового убийства, что закрепило за Майданеком репутацию «лагеря уничтожения». Потому-то он так легко отделался.