Книга Бей первым! Главная загадка Второй мировой - Александр Никонов

Чтобы разослать повсюду немецкие колониальные власти и переселенцев, чтобы подавить остаточное сопротивление, буде таковое возникнет, чтобы освоить все эти миллионы квадратных километров, Германии потребуется не один десяток лет! И Гитлер это понимает, сам говорил: Германии потребуется столетие, чтобы переварить все захваченное за три года. Зачем Гитлеру еще земли на востоке? Имея сказочный Таити, стремиться захватить промерзшую Россию? Для чего? Тем более, когда перед Гитлером призывно маячат бывшие французские Сирия и Ливан, за которыми – весь Ближний Восток с его нефтью. На кой ему Россия?

Гитлеру нападать на Сталина никакого резону нет. Да, ляпнул он как-то в «Майн кампф», что Германия нуждается в землях на востоке, но теперь-то Гитлер имел всяких земель (в том числе и на востоке) больше, чем рассчитывал иметь, когда сидел в тюрьме и кропал свою книгу. Только наши простоватые историки могут всерьез утверждать, что Гитлер напал на СССР потому, что в «Майн кампф» была написана такая инструкция. «Майн кампф» для Гитлера – не догма, чтобы ей буквально следовать. Он сам ее писал. И, кстати говоря, в той же «Майн кампф» Гитлер предостерегал Германию от войны на два фронта. Почему-то на это историки, полагающие Гитлера роботом, слепо следующим инструкциям собственной книги, внимания не обращают.

Не нужна была Гитлеру Россия!

А вот Сталину нападать на Гитлера резон был – он мало того что выступал в глазах мирового сообщества освободителем Европы от коричневой чумы, так еще и получал «на карман» всю эту Европу. Вместе с колониями. А Гитлер нападением на СССР огребал только «круговую войну» со всем миром. И напал он на СССР только потому, что не было у фюрера другого выхода. Гитлер знал, что СССР готовится к нападению на Германию. Ведь скрыть перемещения подобного масштаба невозможно, как ни старайся. 8 июня 1941 года в разговоре с Вальтером Хевелем – офицером связи из ведомства Риббентропа, Гитлер назвал сосредоточение сталинских войск у своей границы «самым большим развертыванием войск в истории».

То, что план «Барбаросса» был разработан не для захвата жизненного пространства, было ясно в Германии многим. Это знали солдаты. Это знали генералы.

Сталинский пропагандист-рифмовщик Константин Симонов писал позже в «Дневниках писателя» о захваченном летом 1941 года немецком пленном: «Это был нахальный голубоглазый парень, фельдфебель со сбитого самолета. Он не показался мне ни глупым, ни ничтожным… Он не говорил, что Россия напала на Германию. Он говорил, что Германия сама напала. Но напала потому, что она точно знала – Россия через 10 дней нападет на нее».

Генерал Йодль писал о том же: «Мы не потому напали на Россию, что хотели получить пространство, а потому, что развертывание русских нарастало день за днем и в конечном итоге привело бы к ультимативным требованиям». Этот вывод господин Йодль сделал, видимо, посмотрев на хамски-наглые ультимативные требования СССР к Финляндии.

То же самое объяснение дал Гитлер своему коллеге Муссолини в письме, отправленном дорогому дуче накануне войны. Фюрер писал: «Я полагаю, что не вправе больше терпеть положение после доклада мне последней карты с обстановкой в России. Русские имеют громадные силы. Собственно, на наших границах находятся все русские войска. Вы видите, дуче, что на нас накидывают петлю, не давая фактически времени что-либо предпринять, и трудно предположить, чтобы нам предоставили такое время… Материал, который я намерен постепенно опубликовать о планах Сталина сокрушить Европу, так обширен, что мир удивится больше нашему долготерпению, чем нашему решению…»

А вот что писал Геббельс в своем бумажном блоге: «Фюрер подробно объясняет мне положение: наступление на Россию начнется, когда закончится наше развертывание. Это произойдет в течение недели. Русские скопились на границе, это для нас лучшее из того, что могло произойти. Если они, рассредоточившись, отступят в глубь страны, то будут представлять бо'л ьшую опасность… Фюрер оценивает длительность акции в 4 месяца, я оцениваю в меньший срок. Большевизм рассыплется, как карточный домик… Москва хочет держаться вне войны, пока Европа не истечет кровью. Тогда Сталин захочет действовать, большевизировать Европу и вступить во власть. Эти его расчеты будут перечеркнуты… Россия нападет на нас, когда мы станем слабыми, и мы получим войну на два фронта, которой мы не допустим этой превентивной акцией».

«Большевизм рассыплется, как карточный домик», – вот, оказывается, на что рассчитывал Гитлер. Не хотел он дойти до Владивостока, понимал: это невозможно. Единственный его шанс – что гнилой в моральном отношении большевистский режим, основанный на терроре и рабском труде, рухнет под ударом освободителя, едва будет разгромлена Красная Армия. И во многих местах немецких освободителей действительно встречали цветами и колокольным звоном.

Гитлер не знал только одной вещи. Что нападает он не на страну, а на военный завод.

Как-то на военной кафедре один из преподавателей сказал нам:

– А вы знаете, почему советские сигареты имеют диаметр 7,62 мм? Для того чтобы в случае войны сигаретной фабрике было проще быстро перейти на выпуск патронов.

Мы улыбнулись. Я еще подумал, что на лабах по физике нужно будет замерить микрометром диаметр сигареты, чтобы проверить шутку майора. Или это не шутка?.. Ведь известно, что нашим солдатам во время войны выдавали махру вместо папирос. А чем папиросные фабрики в это время занимались? Папиросы в СССР того периода, конечно, были, но в силу дефицитности использовались порой как пропагандистское оружие. Вот что об этом вспоминает фронтовик Михаил Посельский:

«В глубокой тайне готовилась операция по разгрому Сталинградской группировки гитлеровцев. Во избежание лишнего кровопролития наше командование решило направить к противнику своих парламентеров с предложением сложить оружие. Подготовку и отправку „дипломатов“ было поручено провести начальнику контрразведки Донского фронта генералу Виноградову. Он отобрал троих человек и сам проинструктировал каждого, как надо себя вести при встрече с противником.

Каждый в дорогу получил пакет с продуктами и по коробке папирос „Казбек“. На фронте тогда у курильщиков в ходу была в основном махорка, папиросы „Казбек“ курили даже не все генералы. Но когда в пакетах мы увидели баночки с черной икрой, нам стало понятно, почему генерал Виноградов советовал нам перекусить на глазах у полуголодных немцев…»

Известно, с какой скоростью перестраивалось мирное советское производство на военные рельсы. Это было возможно только потому, что изначально все советские заводы создавались как универсальные, то есть с прицелом на войну. Еще в 1932 году начальник Генштаба РККА Егоров говорил: «На основе тракторов или автомобилей на тракторных и автомобильных заводах будут создаваться танки в качестве „военной версии“ мирных машин».

А десятью годами ранее то же самое предлагал Тухачевский – создавать в СССР промышленность таким образом, чтобы каждый завод содержал военный компонент. Платья шьете на швейной фабрике? Вот вам дополнительная линия для постоянного производства плащ-палаток и чехлов на орудийные стволы. Кастрюли штампуете? Одновременно будете вытягивать гильзы для снарядов, дистанционные трубки и взрыватели. Работаете с оптикой? Вот вам план по производству орудийных прицелов. А уж на собственно военном заводе из всего, что понапроизводили гражданские, соберут пушку. Настала война – мирное производство забрасывается полностью, а те, кто раньше шил плащ-палатки, быстро учат остальных своей специфике. Таков был замысел. И доклад 1924 года «Об организации военной промышленности», представленный в Реввоенсовет начальником Главупра военпрома, поддерживал этот замысел по всеобщей мобилизации промышленности, который в конце концов и был осуществлен. Осуществлен не сразу. Некоторые руководящие товарищи недопонимали важности войны в мирном строительстве! Таких товарищей поправляли. Так, в докладе от 8 июля 1929 года правительственная комиссия под руководством Ворошилова жестко критикует пятилетний план, сверстанный Госпланом, за недостаточное использование ресурсов гражданской промышленности для войны.