Книга Русская душа и нерусская власть - Татьяна Миронова

18). «У народа был внутренний страх от того, что хозяин (Ельцин. — Т.М.) уходит, а другого нет» (там же, с. 18). «В каком-то смысле народ получил ответ на вопрос, кто вместо Ельцина, и успокоился. Он теперь ждет от власти определенных действий. И даже не просто действий, а определенного стиля действий» (там же, с. 20). «Путинская стабильность это и есть режим доверия между массами и элитами. Все крутятся, все недовольны, все ворчат на правящих, но в принципе все-таки готовы принимать руководство» («Эксперт», 2002, № 16, с. 19). «Избиратель у нас очень ценит, что Путин осторожен и расчетлив в движениях, что он спокоен в ситуациях крайней опасности. И, кстати, избиратель очень неодобрительно относится ко всему, что пахнет возвращением к антагонизму, зовет на фронты и баррикады» (там же, с. 20). Спрашивается, откуда Павловский так детально знает народ, ведь со времени его работы маляром в Коми много воды утекло. Но по весьма специфическим, мягко сказать, представлениям этого жуликоватого одесского «гения» течь может не вода, а харизма, а также из одного лидера вытекать, а в другого — втекать. Все эти рассуждения очень похожи на уверенность подростка, севшего за компьютерную игру, где он заведомо повелитель марионеток, и если они вдруг будут действовать против его воли, так ведь компьютер всегда выключить можно, а марионеток стереть из памяти виртуальной игры.

Разглагольствования «политической головы президента» — политтехнолога Павловского о том, как этот самый президент взаимодействует с электоратом и правящими элитами, непременно должны привлечь внимание психиатра: «Есть масса тонких условий принятия сигнала снизу, которые Путин, похоже, чувствует кожей. Вот почему заточка формул идет до последнего.» («Эксперт», 2002, № 16, с. 18). «Путин ощутил перегрев осевого канала коммуникаций, превратил ощущение в систему корректирующих команд и передал по цепи дальше. Важно адекватное реагирование Путина на сигналы, получаемые при взаимодействии с обществом» (там же, с. 19). «Путин «вдруг» немотивированно активизируется и ломает сценическое равновесие шоу-политики» (там же, с. 19). «Вот когда процесс разбалансируется, Путин начинает сам давить на систему, пересылать сигналы своему правительству и непосредственному окружению» (там же, с. 19). «Путин понимает, что без быстрой коррекции следующим шагом или там через два шага система вернется в состояние, в котором она перестает быть управляемой вообще. И Путин начинает очень жестко наезжать на шоу-политику и на мнимую вертикаль власти» (там же, с. 20). «И только постепенно проступил дефицит нашей политической индустрии — политическое одиночество Путина порождает «вторичную виртуализацию», подрывающую ось доверия… Надо проложить параллельную коммуникацию к массам» (там же, с. 21).

Во всей этой безумной нагроможденности умных слов — вертикалей власти, режимов и осей доверия, актуализаций и немотивированности — отчетливо проступает виртуальное, оторванное от действительности представление кремлевского политтехнолога о нашей стране, о народах России, об их действительных нуждах и чаяниях. Он видит себя конструктором некой абстрактной информационной системы под именем «президент России», которую надо то и дело отлаживать, менять ей платы, заправлять картриджи, запускать новые программы, и верит: что он, Павловский, нарисует на экране дисплея, то и воплотится в реальной жизни реальных людей.

Откровения Павловского обнажают всю марионеточность фигуры президента в России, его полную несамостоятельность, более того, послушливость Президента командам, поступающим от плохо ориентирующегося в живой действительности имиджмейкера. Речи Павловского — тирады человека нездорового, погруженного в выдуманный им самим мир «перегревающихся осевых каналов, пересылки сигналов и параллельных коммуникаций».

Президент — марионетка в руках сумасшедшего политтехнолога? Получается, не только он, но и большинство из нас. Это ведь мы с бараньей покорностью по команде Павловских ли, Сурковых возлюбили Путина. Потом нам было приказано возлюбить Медведева, поскольку Павловские с Сурковыми решили, что и «он избираем, и очень избираем». Затем вновь воспылали любовью к Путину, по их же наущению. Неужели и дальше будем покорно влачиться в толпе, восторженно приветствующей всякого, на кого укажет нам рука воинствующего психопата? Да, зябко оказаться вне толпы, не просто стряхнуть с себя мороку экранного гипноза, трудно все время быть начеку, зная, что тебя обманывают, но разобраться, как возомнившие себя наполеонами технологи лепят нам президентов, а попутно скручивают мозги избирателям — это важнейшая задача всякого человека, желающего сохранить рассудок и душу неповрежденными.

//- Как это делается — //

Публичное согласие стать кандидатом в Президенты — фактический старт выборной гонки. В конце 1999 года Владимир Владимирович облачился в черную мантию и сообщил соотечественникам, что дал согласие выдвинуть себя на пост Президента России. С этой целью он уехал из Москвы в Санкт-Петербург, на родину, чтобы, «проанализировав поступившее ему от инициативной группы граждан предложение», все взвесить, просчитать, обдумать и принять историческое решение. Церемония вручения регалий почетного члена ученого совета юридического факультета Петербургского университета как нельзя кстати подошла для знаменательного оглашения. Черные мантии и колпаки почетных профессоров, раболепно склонившиеся перед новым «выбором» России, подобострастные улыбки свиты и тщательно отобранного студенчества, символизировавшего собой молодую поросль страны, ее будущее. Над всем этим взмывает «Он» — молодой, со строгим и одновременно скромным лицом, весь — воплощенная надежда России.

Ритуал продуманный и торжественный: мантии и колпаки, регалии и награды действуют на зрителей завораживающе. Люди науки в сознании обывателя сродни небожителям, им одним доступно высшее знание. На этом и строился расчет технологов, представивших «судьбоносное» решение Путина как послание свыше, как божественный дар России, авторитетно утвержденный ученой профессурой.

Подобную церемонию однажды уже разыгрывали в Екатеринбурге-Свердловске, где о своем «судьбоносном» решении объявил в 1996 году Ельцин. Ритуал сочли подходящим и для ельцинского последыша, имевшего перед Ельциным одно большое преимущество: о Путине, в отличие от Ельцина, у «дорогих россиян» никаких воспоминаний пока не было, одни радужные, как разноцветные мыльные пузыри, надежды. Впрочем, Медведева возить в Питер на церемонию не стали, чтобы не проявились негативные ассоциации. Его попросту провозгласили наследником «избранные мужи Отечества» Б. Грызлов, С. Миронов, М. Борщевский.

Поездку Путина в Питер для обнародования «исторического решения» никто не посмел назвать предвыборной технологией. Ведь Путин, как было заявлено сотрудниками еще ельцинской Администрации, не собирается агитировать за себя, сами дела и. о. президента должны говорить о нем лучше всяких предвыборных слоганов. Уточним, что за граждане, собравшись в московском «Президент-отеле», проявили инициативу, на которую откликнулся Путин: Анатолий Чубайс, Рэм Вяхирев, Марк Захаров, Михаил Боярский, Юрий Любимов и другие, уже собиравшиеся вместе за четыре года до этого дня, чтобы поддержать Ельцина. Теперь «лучшие люди страны», как они именовались захлебывающимися от восторга комментаторами, спешили засвидетельствовать свое почтение наследнику Ельцина, успевали обозначить поддержку и понимание, безусловную любовь и восхищение.