Книга Россия и Южная Африка. Наведение мостов - Аполлон Давидсон

В конце 1989 г. А. Л. Адамишин предложил СССР в качестве посредника в переговорах между АНК и Преторией, и уже тогда шла речь о возможности восстановления дипломатических отношений между СССР и ЮАР при условии некоторых внутренних перемен в ЮАР [980] . После речи Ф. В. де Клерка 2 февраля 1990 г. об отмене чрезвычайного положения, снятии запрета на все политические организации и освобождении Манделы голоса о необходимости положить конец санкциям и вооруженной борьбе и немедленно заключить дипломатические отношения с ЮАР раздавались все громче [981] .

В марте 1990 г. во время празднования независимости Намибии произошла встреча Шеварднадзе и де Клерка. На встрече Шеварднадзе говорил о том, что дипломатические отношения между двумя странами могли бы быть восстановлены при условии, что правительство ЮАР нормализует политическую деятельность в стране и предпримет шаги к переговорам [982] . Деятельность де Клерка в этом направлении приветствовались официальными заявлениями СССР. Вскоре Шеварднадзе дал согласие на визит в СССР министра торговли ЮАР, состоявшийся в том же году, вопреки все еще продолжавшемуся торговому бойкоту [983] .

В середине 1990 г. встал вопрос о поездке в Москву Нельсона Манделы, вышедшего на свободу 11 февраля. Приглашение было передано Манделе в Лусаке делегацией СКССАА и подтверждено министром иностранных дел Э. А. Шеварднадзе во время его встречи с Манделой в Виндхуке. В апреле Манделе была присуждена Международная Ленинская премия мира, но он ее так и не получил: советское руководство никак не могло найти подходящей даты, каждый раз откладывая визит Манделы (однажды даже несмотря на то, что он был уже в пути). Это отражало, очевидно, изменение отношения М. С. Горбачева к южноафриканской ситуации. Как писал его помощник по международным делам А. С. Черняев, Горбачев «„замотал“ свою встречу с Манделой» [984] .

В декабре 1990 г. в СССР прибыла делегация АНК во главе с Генри Макготи. Переговоры с ней вел Г. И. Янаев, тогда член Политбюро и секретарь ЦК КПСС по международным связям. Он заверил делегацию в неизменности поддержки АНК Советским Союзом. Делегация передала просьбу АНК о новых поставках оружия и о подготовке большого числа кадров для регулярной армии. Но эта просьба выполнена не была – все шаги в этом направлении были заморожены до визита Манделы [985] .

Но при всех сдвигах и разногласиях официальная позиция СССР в южноафриканском вопросе оставалась осторожной и в целом близкой к позиции АНК. В марте 1991 г. в МИД было проведено совещание с участием представителей общественных и коммерческих организаций, государственных структур и союзных республик. На нем было объявлено о достигнутой 26 февраля договоренности об обмене секциями интересов между ЮАР и СССР. И в то же время там было дано разъяснение, что этот шаг не означал установления дипломатических отношений и что соблюдение санкций против ЮАР оставалось необходимостью [986] .

Даже после отмены правительством де Клерка в июне 1991 г. одного из самых одиозных законов апартхейда – закона о регистрации населения, определявшего расовую принадлежность граждан, – СССР заявлял о том, что он продолжает поддерживать санкции ООН против ЮАР. В заявлении МИД по этому поводу говорилось, что правительство ЮАР сделало «важнейший шаг в верном направлении», но что «пока рано говорить об окончательной и полной ликвидации апартеида» и что «реинтеграция ЮАР в мировое сообщество будет зависеть от того, как скоро произойдет размонтирование апартеида мирными средствами» [987] .

До попытки переворота, запрета КПСС, а затем и распада СССР оставались считаные месяцы.

Конец монолита

Во второй половине 80-х годов советская пресса была, как известно, одним из важнейших «двигателей» гласности – она первой апробировала, что уже можно говорить, а что пока нельзя. Поначалу ее отношение к ситуации в ЮАР менялось мало. Чрезвычайное положение, введенное правительством этой страны летом 1986 г., репрессии против прессы (например месячный запрет на «Weekly Mail» в ноябре 1988 г.) и против массового демократического движения и профсоюзов шли вразрез с продемократическими настроениями, широко распространенными в то время в среде советской интеллигенции. Новости из ЮАР были традиционными: «Крупнейшее выступление рабочего класса ЮАР» [988] ; «ЮАР: репрессии против забастовщиков» [989] ; «Полицейские в университетах» [990] ; «Убит лидер африканских студентов» [991] ; «Преступление расистов» [992] ; «Агрессоры» [993] ; «Убийца гуляет на свободе» [994] ; «„Мистер Х“ за решеткой, или Почему расисты Претории прикусили язык» [995] ; «По нацистскому образцу» [996] .

Тут же – официальные заявления, протесты и т. д. Поздравительная телеграмма Горбачева Нельсону Манделе: «… Вы стали символом сопротивления расистской тирании, показали всему миру непреклонное стремление угнетенного народа Южной Африки к свободе, его решимость отстоять свое человеческое достоинство. Ваши товарищи в рядах Африканского национального конгресса, других демократических организаций страны ведут справедливую борьбу за создание общества, в котором все южноафриканцы – черные и белые – будут жить в мире и согласии. Мы желаем им успеха… Наша солидарность с борцами против апартеида неизменна…» [997]

Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Джо Слово орденом Дружбы народов: «За заслуги в борьбе против империализма и расизма, за мир, национальное освобождение и социальный прогресс, вклад в укрепление дружбы и солидарности между народами Южной Африки и Советского Союза и в связи с шестидесятилетием со дня рождения наградить Национального председателя Южно-Африканской коммунистической партии товарища Джо Слово орденом Дружбы народов… Москва, Кремль. 22 мая 1986 г.» [998]

И все же разноголосица в южноафриканском вопросе началась буквально с первых шагов гласности. В июне 1986 г. заместитель директора Института Африки Г. Б. Старушенко выступил на Второй советско-африканской конференции с докладом, в котором предлагал специальные гарантии для белых и создание в будущем парламенте демократической ЮАР двух палат; одна формировалась бы на основе пропорционального представительства численности населения, другая – на основе равного представительства четырех общин. Обе палаты должны были бы обладать взаимным правом вето [999] .

За рубежом этому выступлению было придано огромное значение, и Г. Б. Старушенко провозгласили не только выразителем, но и автором новой советской линии и едва ли не идей Горбачева. Южноафриканский советолог Ф. Нел писал, например, что высказывание Старушенко «потрясло мир», и именно с этого момента отсчитывали перемены в советском подходе к проблемам ЮАР [1000] . Присутствовавшие на конференции представители АНК были потрясены не меньше, и Старушенко стал для них символом новых неблагоприятных для АНК тенденций в политике СССР.

Скорее всего, Старушенко, не будучи специалистом по Южной Африке, просто не знал, что АНК выступает категорически против какого бы то ни было представительства по национальному признаку и гарантий национальным меньшинствам, и попытался спроецировать на южноафриканские реалии структуру Верховного Совета СССР. Весь остальной его доклад выдержан в традиционном духе с восхвалением АНК и ЮАКП. В. И. Тихомиров, автор трехтомника «Развитие политической мысли в Южной Африке» и в то время сотрудник Института Африки, подтверждает эту догадку. Он писал, что в первоначальном тексте устного выступления Старушенко, распространенном среди участников конференции, «нетрадиционности» было значительно больше. Старушенко попытался, где это было возможно, изменить первоначальный текст для публикации, поняв, какую оплошность он совершил [1001] .