Книга Все или ничего - Елена Ласкарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А главное?
Его просто забыли… Оно само собой подразумевалось… Догадайся, мол, сама…
И вот нужные слова сказаны. Только почему он не догадался произнести их раньше?!
Как все мужчины черствы и недогадливы! Даже самые любимые и чуткие из них.
Но Владимир умница. Он все-таки лучший мужчина на свете. Он учел свою ошибку и теперь предупредительно склоняется к Ирине:
— А ты как считаешь? Как ты хочешь?
Вежливая вертлявая дамочка из Дворца бракосочетаний рассыпается перед Львовым в любезностях, листает календарь и всячески старается угодить:
— Любую дату на ваш выбор. Это не проблема. Банкетный зал закроем на спецобслуживание. Если хотите, в этот день отменим все другие регистрации…
— Как я хочу? — переспрашивает Ирина.
— Да.
— И ты согласишься?
— Желание невесты — закон.
— Я хочу сейчас.
— Как? — У дамочки отвисает нижняя губа от удивления. — Сегодня?
— Да. Немедленно.
— Но… Мы не успеем подготовить… Сегодня нет регистрации… Если вы подождете…
— А я не хочу больше ждать. Мы и так ждали слишком долго, правда?
— Правда, — подтверждает Владимир.
— Но… платье…
— А разве это самое главное?
— А… кольца?
Владимир хитро улыбнулся и достал из кармана две плоские коробочки.
— Зная характер моей невесты, я предусмотрел этот момент…
— А музыка… У нас есть оркестр…
— Нам он не нужен.
— Ох, Владимир Павлович… — прошептала дама. — От вас я не ожидала… такого сумбура…
— Это не сумбур, — серьезно ответил он. — Это любовь. И она больше не нуждается ни в каких испытаниях. Их и так было предостаточно.
Дама сдалась. Она достала из стола бланки и новенькую корочку брачного свидетельства.
И всего-то им надо было расписаться в канцелярских формах… Но тут возник новый вопрос:
— Вы берете фамилию мужа?
— Да.
— Нет, — прозвучало в унисон.
— Почему ты не хочешь остаться Первенцевой? Я думал… Ты уже знаменита…
Ирина улыбнулась ему, как несмышленышу:
— Первенцева была чемпионкой, и кроме спорта в ее жизни ничего не было. А у меня есть ты. И твоя жена должна быть Львовой.
— Девушка, вон те розы… И гладиолусы… И орхидеи…
— Ты с ума сошел! Всю машину цветами завалил…
— Это твой свадебный букет.
— Как раз столько, сколько нам собирались преподнести твои триста гостей?
— Они бы меньше подарили. От каждой пары по букетику…
— Фу, развел бухгалтерию!
— Мне еще лилии, пожалуйста…
— А я хочу китайскую розу.
— Сейчас поищем… Где? В магазине? В каком?
И он действительно притащил из магазина огромную кадку с ветвистым деревом, усеянным крупными красными цветами.
— Это то? Меня не надули? Там на этикетке такое заковыристое название…
— То! То! — счастливо смеялась Ирина.
Петька поджидал их на лавочке во дворе.
— Эй, пап! Вы часом не оранжерею грабанули?
— Ботанический сад, — серьезно пояснил Владимир. — Помогай таскать.
— Ну когда? — нетерпеливо спросил Петька.
— А что тебя интересует?
— Не притворяйтесь. Я все прекрасно знаю. Когда свадьба?
— А свадьбы не будет, — ошарашила его ответом Ирина.
— Как? Опять поссорились? А цветы?
— Бери сумку и дуй в супермаркет, — велел Владимир Петьке. — И можешь накупить все, что душе угодно…
— Только чтобы не готовить, — быстро добавила Ирина. — Потому что новобрачной не к лицу у плиты возиться.
— Ну вы даете! — восхищенно выдохнул Петька, тут только заметив на их пальцах золотые обручальные кольца.
Какой «Метрополь» сравнится с этим садом из цветущих роз и орхидей, в который превратилась комната!
Цветы стояли во всех вазах, лежали охапками на полу, а несколько букетов Петька умудрился подвесить под потолком, как гирлянды.
Горели свечи. Играла музыка.
А на застеленном скатертью ковре был пикник. Горы любимых Петькиных гамбургеров, хот-доги, салаты в пластиковых коробочках…
И вся троица дружно лежала на животах вокруг своей скатерти-самобранки и наслаждалась.
И совершенно безразлично то, что невеста так и осталась в майке и джинсах, а жених в домашних брюках, а Петька и вовсе в замызганных шортах и с голым пузом.
Зато шампанское они пили самое лучшее — золотую «Вдову Клико». Нежный звон высоких хрустальных бокалов редкого розоватого оттенка забавно контрастировал со звуками любимого Петькой тяжелого металлического рока.
Это был их праздник. И они устраивали его для себя, так, как хотелось им.
И два золотых колечка поблескивали на дне бокала, который Ирина с Владимиром осушали по очереди, испивая общую и отныне неразрывную судьбу…
<…>
Спи, я рядом.
Собственная, живая,
Даже во сне мне
Не прекословь.
Собственности крылом
Тебя прикрывая,
Я оберегаю нашу любовь.
А завтра,
Когда рассвет в награду
Даст огня
И еще огня,
Мы встанем,
Скованные, грешные,
Рядом —
И пусть он сожжет
Тебя
И сожжет меня.
Павел Васильев
Сколько раз зажигался над ними рассвет… Жаркое летнее солнце разбуянилось напоследок, в преддверии осени…
И огонь сжигал два грешных счастливых тела. И две души сгорали в его лучах, освобождаясь от пьянящего ночного дурмана…
Впервые в жизни Ирина наслаждалась бездельем.
Никуда не надо спешить, бежать, догонять, воевать, сражаться…
Впрочем, воевала и сражалась она теперь с кухонной утварью.
Противные чашки выскальзывали из рук, и Владимир специально приобрел итальянский набор небьющейся посуды.
Титановые кастрюли со специальной программой на крышках упрямо не желали «сохранять аромат и витамины свежеприготовленной пищи».
А антипригарные тефалевые сковороды берегли от обугливания только свои драгоценные покрытия, зато от души отыгрывались на котлетах, превращая их в жесткие горелые комочки…