Книга Мой милый плут - Элис Дункан

– Одри, – сорвавшимся голосом прошептал Чарли. – Одри, я не знаю, как начать… Я…

Он положил руку на плечо Одри, но она с негодованием стряхнула ее.

– Не прикасайтесь ко мне, Чарли Уайлд! – прорычала Одри. – Уберите свои грязные руки!

– Одри…

Она спустилась со сцены и пошла прочь. Одна.

Чарли оставалось лишь провожать ее потухшим взглядом.

Одри прошла сквозь толпу и побрела по пыльной дороге все дальше и дальше.

Она уходила не только от сцены, не только из парка.

Она уходила из жизни Чарли.

Навсегда.

20

Чарли готов был побежать вслед за Одри, но в это время на сцену хлынули ликующие зрители. Они подхватили Чарли на руки и принялись подбрасывать его в воздух.

Радостные громкие крики, смех.

– Гип-гип-ура оркестру! – кричал кто-то.

– Ура! – дружно подхватывали десятки голосов.

Чарли оставалось лишь терпеливо взлетать раз за разом высоко вверх и опускаться вниз, где его подхватывали крепкие руки. Он был бесконечно благодарен всем этим людям – ведь они в буквальном смысле спасли ему жизнь. Они и Одри.

При мысли о ней сердце Чарли тоскливо сжалось.

– Да отпустите же вы его, наконец! – прорезался сквозь шум новый голос. – Я хочу кое о чем спросить этого молодого человека!

Голос этот принадлежал Кливленду Унтермайеру, мэру города Розуэлла. Призыв его был услышан, и Чарли наконец ощутил под ногами твердую землю.

Ему не терпелось броситься вслед за Одри, попытаться вернуть ее, поговорить с нею, попытаться ей все объяснить, но кольцо вокруг него оказалось слишком плотным – о бегстве не приходилось и мечтать. Отвечая на поздравления, Чарли покосился туда, где стояли Фермин Смолл и Пэнси Хьюлетт. Оба они забились в дальний уголок и изо всех сил старались никому не попадаться на глаза.

Фермин поднял голову, и их взгляды встретились. Чарли стало ясно, что, хотя Фермин Смолл проиграл сегодняшнюю битву, это нисколько не поколебало его уверенности в том, что на сцене сегодня были не музыканты, а преступники.

Ну что же, Чарли оставалось лишь воздать должное и упорству Фермина Смолла, и его интуиции, а заодно подумать о том, что дальнейшая жизнь в этом городе вряд ли окажется для него тихой и безоблачной.

Пэнси Хьюлетт напрочь растеряла все свое высокомерие и стояла поникшая, с покрасневшими от слез глазами и комкала в руке промокший носовой платочек. Нужно честно признаться: слезы Пэнси ничуть не тронули сердце Чарли. В конце концов, можно считать, что они всего лишь квиты с нею за тот выстрел. К тому же Пэнси и в самом деле оказалась именно такой, какой представлялась ему по рассказам Айви и Одри, – напыщенной лицемеркой и набитой дурой.

Чарли с новой силой захотелось увидеть Одри. Ведь в его сердце, несмотря ни на что, продолжала жить последняя, безумная надежда на то, что все еще как-нибудь образуется. Во всяком случае, он ни за что не уедет из Розуэлла, прежде чем попытается объясниться с Одри.

Что он будет ей объяснять? О чем станет говорить?

Об этом Чарли пока не думал.

Одри тем временем спешила по пустынным улочкам Розуэлла, не разбирая дороги. Ей было безразлично, куда бежать. Лишь бы подальше от Чарли.

Слезы застилали ей глаза, потому-то она и не заметила Гарланда с Лютером, появившихся из-за угла. Не увидела она ни того жеста, которым Гарланд остановил своего приятеля, ни его негромкого:

– Тс-сс…

Бандиты снова юркнули за угол, желая остаться незамеченными до тех пор, пока Одри не поравняется с ними.

Она поняла, что попала в беду, когда сзади на ее плечо легла тяжелая грубая рука. Одри обернулась, мгновенно узнала Гарланда и громко завизжала. Гарланд торопливо зажал ей рот своей грязной ладонью и проскрипел:

– Эй, Лютер! Как ты думаешь, может быть, на этот раз эта ведьма будет попокладистей, а?

Лютер посмотрел на Одри своими пустыми глазами, пошевелил своей единственной извилиной и изрек:

– Это ведь из-за нее нас тогда арестовали, верно? Лицо Гарланда исказила гримаса, которая должна была обозначать у него улыбку.

– Точно, – сказал он. – А теперь сама попалась в наши лапы.

– И на этот раз я смогу ее… – Лютер плотоядно сглотнул.

– Хоть десять раз, – хохотнул в ответ Гарланд. Лютер протянул свою лапищу к лицу Одри. Она резко отпрянула, отчего ее шляпка соскочила и упала в придорожную пыль.

– Не дергайся, пташка, – ухмыльнулся Гарланд. – И не вздумай кричать. Тем более что тебя все равно никто не услышит. Весь город на празднике.

Увы, это было правдой. Улицы Розуэлла были пустынны, словно весь город вымер.

А в парке между тем происходило вот что. Сквозь густую толпу к Чарли энергично пробивался мистер Унтермайер, мэр города Розуэлла.

– Пропустите! Пропустите! – кричал он, не забывая при этом работать локтями. – Слушайте! – крикнул он, достигнув наконец сцены.

Ему пришлось еще несколько раз повторить свое “Слушайте!» и изрядно помахать руками, прежде чем установилось некое подобие тишины.

– Слушайте! – в последний раз крикнул мэр города Розуэлла. – Я хочу задать этим славным парням один вопрос!

– Какой еще вопрос, мэр? – крикнули в ответ из толпы.

– А вот такой: как они смотрят на то, чтобы остаться в нашем городе и впредь именоваться “Розуэллский городской духовой оркестр”?

Чарли не сразу поверил своим ушам. Он посмотрел на своих друзей и прочитал на их лицах нескрываемый восторг.

Наступила тишина, которую нарушил лишь чей-то недовольный возглас:

– Эх, дьявол!

Мэр Унтермайер обернулся к говорившему – средних лет толстячку с седеющими висками и большими усами – и торжествующе улыбнулся:

– Не ворчи, Фред. Мы первыми спросили. Кто-то шепнул сзади в ухо Чарли:

– Это Фред Джонс, мэр Арлетты.

– О! – с уважением протянул Чарли и вновь перевел взгляд на Кливленда Унтермайера.

– Ну что? – спросил тот. – Как вам наше предложение?

– Э-э… – начал Чарли. Он пробежал взглядом по лицам зрителей, глядевших на него с напряженным ожиданием, увидел взволнованные лица своих друзей…

Тогда Чарли обернулся к мэру и коротко ответил:

– Да. – И повторил еще раз, во весь голос, покрывая начинающийся шум: – Да!

Его музыканты – все пятеро – принялись обниматься, бурно выражая свою радость. Их ликование разделили зрители.