Книга Загадка Александра Македонского - Неля Гульчук

Она склонилась к его губам. И губы их слились в едином чувстве.

Птолемей не выпускал Таиду из своих объятий, хотя и ощущал острую боль от еще не заживших ран. Он сознавал только, что наконец-то наступила минута, ради которой он мог от многого отречься и многое претерпеть. Кого благодарить за ее приход? Некогда размышлять об этом. Надо всей душой впитать каждую ее каплю, чьим бы даром она ни была. Может случиться, что она не повторится уже после его выздоровления, ведь впереди снова битвы, битвы, битвы, которым нет конца.

– Да, Таида, – страстно шептал он, глядя в ее большие синие глаза, – я уже сказал тебе, что у нас нет времени ждать, потому что, едва я встану на ноги, мне снова придется вместе с Александром выступить в поход против персов и разлучиться с тобой. Но прежде чем это случится, я хочу заполнить тобой всю свою жизнь. Только зная, что ты принадлежишь мне, что ты понимаешь меня, что моя воля стала твоей волей, моя жизнь – твоей жизнью, моя любовь – твоей любовью, только зная это, я смогу вместе с Александром победить.

Таида молчала, не в силах понять, что с ней происходит. Она обязана рассказать как можно скорее Птолемею все о пире в доме Персея, о готовящемся против Александра заговоре. Но она молчала, молчала так долго, что у Птолемея шевельнулось чувство обиды и недоверия.

– Может, ты не хочешь этого? Может, ты ждешь снова любви Александра и готова разделить его судьбу?

Таида продолжала молчать.

Птолемей вдруг разжал руки, выпустив ее из своих объятий.

– Ты продолжаешь молчать, – произнес он печально. – И я могу лишь догадаться, что ты думаешь не обо мне и не о нашей общей судьбе, а об Александре, ради которого ты готова пожертвовать своей жизнью.

Птолемей замолчал, стиснув зубы, и вдруг выкрикнул:

– Ты приехала к Александру? Говори!

– Как видно, тяжелое ранение лишает тебя рассудка. Я пришла к тебе, но ты не даешь мне и слова сказать.

– Говори! Отвечай, пока я окончательно не сошел с ума! – выкрикнул он. – Я как зверь, которого с натянутым луком преследуют по пятам, не давая ему ни отдыха, ни покоя.

Птолемей провел рукой по лбу и в изнеможении распластался на ложе. Горше всего была мысль о том, что Таида проделала нелегкий путь из Афин в Вавилон, видимо, только затем, чтобы встретиться с Александром. У него потемнело в глазах. Он застонал от боли, пронзившей его сердце.

Таида опустилась на колени перед ложем Птолемея. Коснувшись его лба, почувствовала, что он пышет жаром. Она не знала, что делать, как ему помочь, как привести в чувство, поэтому срочно послала за лекарем, решив отложить разговор о Персее до окончательного выздоровления Птолемея. Но Таида понимала, что именно сейчас он должен быть уверен в ней, должен думать, что она проделала столь длинный путь только ради него.

– Я люблю тебя и приехала только ради тебя, чтобы быть рядом… – тихо и нежно сказала она.

Птолемей приоткрыл глаза.

– Я очень устал, – сказал он слабым голосом и повторил: – Я очень устал… от бесконечных битв…

И снова полетел в бездну…

Но крепкий и закаленный организм Птолемея побеждал недуг. Раны заживали, силы возвращались, – сначала медленно, потом все быстрей и быстрей. Присутствие Таиды исцеляло его.

Через несколько дней после приезда Таиды Птолемей встал на ноги.

Большой поклонник и истинный ценитель прекрасного, Птолемей был рад встрече с новыми, незнакомыми предметами. Первыми его встретили мраморные ступени лестницы, устланные коврами, по которым он вместе с Таидой спустился в сводчатый коридор, ведущий на террасу.

Посреди террасы выстроились пилоны в вавилонском стиле. Между ними стояли мраморные статуи – произведения халдейских мастеров. Терраса была обсажена декоративным кустарником, пальмами и сикоморами. Отсюда открывался вид на Евфрат, воды которого плескались у самого дворца Птолемея.

Выйдя на террасу, Птолемей остановился и перевел дух.

– Я счастлив, что мы снова вместе, – сказал он и улыбнулся.

Они вышли в парк и сели на скамью в тени пальм.

К ногам Таиды подошли голуби, и она невольно вспомнила о легендарной Семирамиде.

– Семирамида была женщиной и выдающимся полководцем.

Птолемей с улыбкой посмотрел на Таиду. Неожиданный поворот ее мыслей всегда удивлял его.

– Лучше быть просто женщиной. Война – удел мужчин.

– Как знать!.. Женщинам многое по силам. Семирамида одержала славные победы!.. Покорила Мидийское царство, оттуда отправилась в Персию, затем в Египет, Ливию, Эфиопию. Она захватила для своего царства сотни тысяч рабов.

– Ты думаешь об Александре? – встревожился Птолемей. Ревность не давала ему покоя.

– Нет, нет. Я думаю о тебе прежде всего. Просто тридцатилетняя война, которую вела Семирамида, во многом повторяет путь Александра.

– Да, ты права… Лишь в Индии ей не повезло: после первых успехов она потеряла три четверти армии. Правда, это не повлияло на ее намерение одержать победу во что бы то ни стало. Александр тоже стремится к пределам Ойкумены… А почему ты вдруг вспомнила о Семирамиде?

– Это все голуби!..

– Голуби? – удивился Птолемей.

– Да. Однажды Семирамида была ранена стрелой в плечо. На своем быстром коне царица возвратилась в Вавилон. Личный астролог предупредил ее, что она не должна больше продолжать войну. Поэтому Семирамида, усмирив в себе ярость, вызванную дерзкими посланиями индийского царя, правила дальше в мире и согласии. Но ее сыну наскучила бесславная жизнь, и он организовал заговор против засидевшейся на троне матери. С помощью одного евнуха он решил ее убить.

Одна из белоснежных голубок вспорхнула на плечо Таиды. Та невольно улыбнулась и закончила рассказ:

– Царица, узнав о заговоре, добровольно передала сыну власть, потом вышла на балкон, превратилась в голубку и улетела… прямо в бессмертие!..

– И все-таки ты думаешь об Александре! – снова воскликнул Птолемей. – Признайся, я прав?

– И да, и нет. Да, потому что вас тоже ожидает бессмертие. Нет, потому что мне очень хорошо с тобой.

Таида прижалась к Птолемею. Сейчас она не хотела думать ни о своей миссии, ни о царе, который, наверняка зная, что она в Вавилоне, ни разу не вспомнил о ней. Она напомнит Александру о себе, но чуть позже. Пусть только окончательно окрепнет Птолемей.

А голубка кружилась над их головами, благословляя их союз. Затем она полетела к Евфрату.

– Куда она указывает нам путь? – спросила Таида Птолемея…

Александр, царь Македонский, решил принять титул царя Вавилона и четырех стран, древний титул вавилонских властителей. Решение было согласовано с вавилонскими жрецами и знатью, а также прорицателем Аристандром. Этим решением Александр подчеркивал как особое место Вавилона, так и свои права на мировое господство.