Книга Брат на брата. Окаянный XIII век - Виктор Карпенко

— Кому я там понадобился? — откликнулся Роман Федорович. — Тебе, что ли?

— Не-е-е, — замотал головой мальчишка. — Княгиня тебя ищет, — и, угнув голову вниз, прокричал: — Матушка Мария, здесь он!

Вскоре на площадке смотровой башни появилась княгиня. Одетая в чешуйчатую рубаху, перепоясанную широким кожаным поясом, на котором висел короткий меч, за спиной — лук, на голове — шелом с высоким султаном, она, мать двоих сыновей, казалась стройным юношей, еще не вошедшим в зрелую пору. Глядя на жену, Роман залюбовался ею.

— Ты чего удумала-то? — нахмурил брови он. — Не забава, сражение жестокое грядет!

— Напугал, — передернула плечиками Мария.

— Не женское это дело, — уже тише добавил Роман Федорович. — Твое дело за сыновьями приглядывать, а не по крепостным стенам лазить!

— Ты же знаешь, что ни одна стрела, пущенная мной, не пролетит мимо. А что до Федора и Хасана, так с ними Феофан-писец, дед Данила и прислужниц два десятка.

Зная, что жену не переспорить, Роман согласился.

— Но как все стрелы метнешь — домой! — твердо сказал он, и Мария смиренно склонила голову, ибо Роман, приняв решение, был непреклонен.

А между тем тумены хана Бату заполонили видимое пространство. Словно река, встретив на своем пути остров, они обошли его и устремились дальше на север. Уже солнышко склонилось к западу, а татары все шли и шли.

— Да сколько же их? — тихо проговорила Мария.

Заглянув в ее широко распахнутые глаза, Роман прочитал в них недоумение и ужас. Обняв жену за плечи, он так же тихо ответил:

— Много. Одна надежа на Бога да на эти стены.

Ближе к ночи татарское войско встало. Измученные ожиданием, защитники Ошела недоумевали: ни один всадник не приблизился к стенам города ближе полета стрелы.

— Чего они, треклятые, задумали? — переговаривались мужики из полка князя Романа.

— Располагаются на ночлег, будто нас и нет вовсе.

— Поди, пакость какую готовят. Ночи ноне темные, подберутся тайком и навалятся скопом.

— А мы на что?

Но ночь прошла спокойно. Лишь сполохи множества костров да незнакомая речь напоминали, что враг рядом. А когда утром рассеялся стелющийся с Волги туман, взору ошельцев предстала картина, принесшая надежду: дымились головешки потухших костров, а напротив главных ворот от небольшого леска и до реки копошилась серо-рыжая от малахаев и лошадиных крупов масса, на взгляд, тысяч пять-шесть. Остальное войско ушло.

Ближе к полудню к воротам Ошела не спеша подъехали двое всадников на низких лохматых лошадях. Судя по добротной одежде и лисьим шапкам, воины не простые.

— Открывай ворота! Послы хана Челука!

Посовещавшись, на встречу с татарами выехали булгарский воевода Ослак и князь Роман Федорович. Блистая наборными кольчугами, восседая на арабских тонконогих скакунах, они всем своим видом показывали уверенность и силу.

— Хан Челук приказывает вам открыть ворота! Вы все — его добыча! Вы все — его рабы! А рабам не нужно оружие, лошади и дорогие одежды, не нужны дома и женщины. Их удел — пасти ханские табуны. Хан повелевает: всем выйти из города, оставив оружие и лошадей. Кто же воспротивится воле хана, того ждет смерть!

Чуть сдерживаясь от возмущения, Роман Федорович произнес:

— Хан Челук — великий воин. Но мы тоже воины и выйти, сложив оружие, не можем. Передайте своему хану, что мы согласны оставить город только с оружием. Хан Челук не должен препятствовать нашему отъезду.

Татарские всадники, выкатив глаза, зашлись хохотом. Они тряслись, хлопая себя по коленям, животам, показывали пальцами на ничего не понимающих Романа и Ослака. Наконец, отдышавшись, один из послов, выпятив губу, презрительно выдавил из себя:

— У вас всего пять сотен воинов да три сотни рабов на стенах, а вы требуете от хана отпустить вас вольно. Вы — трава под сапогами нашего хана, вы — рабы его.

— Хан Челук — мудрый хан. Он понимает, что такие решения надо принимать обдумав. Я прошу дать нам время на раздумья до заката солнца.

— О чем они говорят? — тихо спросил воевода Ослак, склонившись к самому уху Романа.

— Подожди малость, — отмахнулся Роман.

Но ханские послы, не удостоив ответа, развернули коней и, взвизгнув по-разбойничьи, ускакали.

— Ты еще надеешься, что царь придет с войском к Ошелу? — глядя удаляющимся послам вслед, спросил воевода.

— Нет. Ему теперь не до нас. А время потянуть следует. Ночью попытаемся выйти из города.

— Так что сказали послы? — повторил свой вопрос воевода, и, когда Роман передал содержание короткого разговора, побагровев, Ослак разразился потоком проклятий и угроз. Он готов был броситься вслед татарам, чтобы немедля утолить жажду мести, ибо большего оскорбления, нежели он услышал, воевода и представить не мог. Раб — вот что привело его в бешенство. Роман с трудом унял разгорячившегося воеводу.

— Вот что я тебе скажу, — остановившись в воротах, заявил Ослак, — ночи я ждать не намерен! Прямо сейчас, пока враг не ждет, я ударю всей конницей. Ты видел их вооружение? А лошади?

— Но их много! — возразил Роман. — Они смелы и жестоки. Татары разбили половцев! Покорили много народов, разрушили немало городов…

— Ты со своими рабами можешь прятаться за стенами, но я сделаю так, как решил! — твердо заявил воевода и, рванув поводья, ускакал к ожидавшим его всадникам.

Роман только осуждающе покачал головой, понимая, что воеводу не остановить, и направился к смотровой башне.

«Погубит воевода конницу! Как пить дать погубит!»

Поднявшись на площадку башни, Роман Федорович сердито произнес, обращаясь к своим сотникам:

— Нечего глаза пялить на татарву! К своим мужикам идите. Надо ждать осады. Да булгар, что с вами на стенах, расставьте между нашими, они-то покрепче будут.

— Случилось что? — тревожась за мужа, спросила Мария.

— Сейчас увидишь, — тряхнул головой Роман. — Вон, уже пошли, — показал он рукой в сторону площади.

Казалось, что по серому полотну прошла серебристая рябь. Это воины садились на лошадей, и солнечные блики играли на их доспехах. Еще через мгновение площадь забурлила, заволновалась и потекла, убыстряя свой бег, широким ручьем по улице в сторону ворот. Так колонной, не замедляя движения, чтобы не утерять внезапности, повел воевода Ослак пять сотен закованных в железо всадников на тумен хана Челука.

— Что он делает? Воевода двинулся умом! — вскричал Роман. — Лавой! Развернись лавой! — кричал он, размахивая руками.

Но его могли слышать лишь стоявшая рядом Мария да с десяток воинов на стенах, ибо гул от множества копыт перекрывал все звуки.