Книга Прозрачные драконы - Шон Макмуллен

После обеда Сентерри, Долвьенн, Ларону и Гилврэю подали хмельной мед на каменном балконе на отвесной стене, откуда открывался прекрасный вид на озеро.

— Вода такая спокойная, что видно, как в ней отражаются звезды, — произнес Гилврэй.

— Озеро кажется отверстием в земле, через которое проглядывает другое небо, — сказала Долвьенн.

— Жрецы говорят, нам повезло, — добавил Ларон, перегнувшись через мраморные перила и глядя в воду. — Торейские бури обычно вызывают волны. Вероятно, Стена Драконов и на самом деле сдерживает их.

— Разве не для этого ее и создавали? — спросила Сентерри.

— Да, Ваше Высочество, но не всегда получается именно так, как было задумано.

Они немного помолчали, наслаждаясь тем, что никуда не нужно ехать, а можно спокойно отдохнуть на чем-то более удобном, чем седло, скала, трава и козлы повозки Уоллеса. Воздух быстро свежел, ветер сменился к ночи. Когда Долвьенн, съежившись от холода, начала дрожать, Гилврэй дал ей свой плащ.

— Хотелось бы знать, сколько гвардейцев и улан полегло в той битве, — произнесла задумчиво Сентерри, словно обращаясь сама к себе.

— По подсчетам капитана Ларона, приблизительно девяносто гвардейцев, один реккон и один студент либо мертвы, либо пропали без вести, — сказал Гилврэй. — Вероятно, триста улан были убиты или так серьезно ранены, что упали с лошадей. Думаю, погибло еще приблизительно шестьдесят человек, когда обрушился мост через реку Рейсвотер.

— Так много, — проговорила Сентерри, которая прежде никогда не видела настоящей битвы.

— За всю историю одному отряду не удавалось обратить в бегство целое войско, — заметил Гилврэй. — Гвардейцы, отдавшие свою жизнь в этой битве, будут воспеты бардами.

— Однако это ужасная цена… просто за то, чтобы защитить мою честь.

— Мы все посчитали за честь заплатить такую цену, Ваше Высочество. Для нас было позором то, что однажды вы попали к работорговцам.

— А теперь я могу считать себя свободной? Это горы Альпенниен, а их жители, кажется, подняли восстание.

— Вы по-прежнему под защитой гвардейцев, хотя их сейчас в десять раз меньше, чем прежде.

— Да, — вздохнула Сентерри, откидываясь назад на своем сидении. — Если бы мне пришлось выбирать между вами с вашим отрядом, капитан, и девятью полками улан, я бы выбрала первое. Не проводите ли вы нас в спальню?

— Конечно, Ваше Высочество. Госпожа Долвьенн?

Гилврэй протянул руку поднимавшейся Долвьенн и помог ей встать. Хромая, она шла между Сентерри и Гилврэем, опираясь на них. Ларон смотрел им вслед, затем повернулся обратно к озеру. «Они ни разу не упомянули виконта Коссерена, — подумал Ларон. — И всего один раз прозвучало мое имя. Но уж лучше один раз, чем ни разу».

Веландер перенесли в лазарет, где монахини ее вымыли и уложили в постель. Они очень беспокоились, что девушка была очень холодной, а ее сердца не бились. Но Эндри их успокоил, сказав, что для нее это нормально. Ее клыки и когти почти исчезли, и Эндри не пришлось давать никаких неприятных дополнительных объяснений. Когда один из жрецов поднял веко Веландер, оттуда вырвался яркий бело-голубой свет.

— Я Селверис, медикар, — сказал священник, который привел Эндри в комнату Веландер. — Она ненадолго пришла в сознание, когда я осматривал ее, а сейчас… Могу сказать лишь одно: она ни на что не реагирует.

— Ее состояние… э-э… немного тревожит, — осторожно произнес Эндри.

— Тревожит? — повторил жрец, стоящий рядом с ним возле кровати Веландер. — Ты понимаешь, что, если принять во внимание результаты несложных проверок, она мертва, хотя и может говорить и чуть-чуть двигать рукой? А свет из ее глаз!

— Что вы посоветуете? — спросил Эндри. — Завтра мы должны уйти.

— Без сомнения, Веландер лучше не оставаться здесь. Конечно, она может пробыть тут столько, сколько…

— Проживет?

— Я хотел сказать «пожелает», Эндри. Я ничего не могу для нее сейчас сделать, но подозреваю, что ей будет лучше, если ты здесь переночуешь. Сестра может понаблюдать за ней, а ты поспишь.

— Сир, я не могу навязываться…

— Капитан Ларон говорил, ты ей очень дорог.

— Я… я… я… — Эндри дышал с трудом, его лицо покраснело.

— Извини, Эндри, я тебя обидел?

— Я… нет, но… Веландер значит многое и для капитана, и…

— Еще одна очень неловкая ситуация?

— Э-э-э… да! Да. Э-э-э… Еще одна?

— Люди часто рассказывают медикарам вещи, которые не решились бы поведать даже возлюбленным… особенно тогда, когда видят медикара в первый и последний раз. Эндри, если вспомнить все сложности и обстоятельства, от твоих спутников у меня волосы встали бы дыбом — если бы у меня вообще были волосы, конечно. Оставайся со своей девушкой, парень. Я пришлю сестру.

Медикар поклонился и вышел. Эндри сел на кровать рядом с Веландер и взял ее за руку. Ее кожа была холодной, но сухой.

— Эндри, — прошептала девушка.

— Вел, ты проснулась!

— Я все слышала. Ты был ранен, Эндри?

— Только лицо.

— Можно потрогать?

Эндри положил ее пальцы на шрамы на правой щеке.

— Впечатляет. Должно быть, выглядит… лихо. Нравится девушкам.

Эндри нежно поцеловал ее в лоб, затем в губы. Тонкие лучи фиолетового цвета между ними немного подрожали и исчезли, когда он снова сел.

— Я хочу нравиться только тебе.

Сестра принесла лекарства и положила их рядом с кроватью, но голова Эндри по-прежнему оставалась на груди Веландер. Ее сердца не издавали ни звука.

— Как была битва, плохо? — спросила Веландер, когда сестра ушла.

— Ода.

— Ты убил кого-нибудь?

— Нет. Хартман и я сражались вместе. Я начинал, он приближался сзади и убивал. До тех пор, пока его самого не убили.

— Ты никого не убивал?

— Нет, никого.

— Случайно, Эндри?

— Когда мог, я пытался оглушить врага топором.

— Почему?

— Ну, чтобы они остались живы.

— Они же хотели убить тебя!

— Ну да, но, знаешь, их всех ждали девушки, семьи, друзья, они любили выпить и, вероятно, старались как-то улучшить свою жизнь. Я хочу сказать, что у них была своя жизнь и место в жизни остальных. Я не мог просто взять и покончить с этим.

— Эндри, Эндри… изумительно. Ты желаешь научиться утонченным манерам и изменить себя в лучшую сторону… но ты уже лучше. Лучше, чем остальные. Лучше, чем я.

— Ты глупышка, Вел.

— Нет, Эндри, послушай. Некоторых из тех, кого ты встретишь, ты будешь должен убить. Если оставишь их в живых, не уничтожишь зло.