Книга Метро 2033. Корни небес - Туллио Аволедо

Два покрывала падают, закрывая детей. Свет двух «хаммеров» гаснет. В полутьме голос Готшалька становится еще сильнее.

— …Бог послал ангела остановить руку Авраама. Ангел сказал, что Богу понравилась верность его раба, и он послал ему агнца, чтобы принести его в жертву вместо Исаака…

Внезапно фары двух «джипов» зажигаются снова, ослепляя нас.

Готшальк театральным жестом срывает одеяния.

На месте детей — мужчина и женщина, совершенно голые.

Мужчина худой, сгорбленный.

Это герцог города Урбино.

На его теле целая паутина царапин и порезов, во рту — кляп, он стонет и безуспешно пытается закричать. Женщина, которая пытается держаться достойно, это доктор Адель Ломбар.

Увидев ее, капитан Дюран вскакивает с места.

Руки одного из стражей швыряют его на землю.

Эта сцена не скрывается от внимания Готшалька.

Он поворачивается к Дюрану, улыбаясь. Затем снова поворачивается к своим соратникам.

— И Господь послал двух ангелов, чтобы заместить наших детей в церемонии очищения!

Толпа испускает экстатический крик.

— Бог спас наших детей! — громыхает сумасшедший в черном. — Бог оценит жертвоприношение этих двух существ, совсем не чистых. Вот перед вашими глазами молодой герцог Урбино. Он, которому было велено Богом беречь и охранять город Урбино, сбился с пути истинного благодаря своему злому и распутному нраву, совершая прелюбодеяния с грязными созданиями и превращая храм своего тела в бордель, полный гнили. Вы хотите, чтобы он был принесен в жертву?

Из толпы раздается крик:

— Да!

— А эта женщина…

У Адель Ломбар растерянный взгляд. Она поворачивается вокруг в поисках чего-то. Когда ее взгляд встречается со взглядом Дюрана, она на мгновение улыбается. Но лишь на мгновение.

Ее тело обнажено и покрыто синяками и шрамами. Ожоги на груди. Следы укусов.

— Эта женщина — еще более ужасная грешница. Она призналась в том, что совершала запрещенные эксперименты, научные эксперименты…

На слове «научные» толпу охватывает дрожь, дыхание замирает.

— Да, мой народ, вы слышали это слово: научные. Эта женщина впала в грех высокомерия, который довел человечество до края гибели. Она проводила эксперименты над человеческими существами…

— Только для того, чтобы спасти жизни! — протестует Адель.

Под бессильным взором Дюрана, которого держат три стража под присмотром четвертого, Готшальк со всей силы ударяет ее по голове. Женщина падает на землю, как сдувшийся мяч.

— Господь говорит: «Не позволим колдунье жить!»

— НЕ ПОЗВОЛИМ КОЛДУНЬЕ ЖИТЬ! — в унисон повторяет толпа.

Не дожидаясь приказа, четыре человека подбирают тело Адель и кладут его на вершину кучи, привязывая к первой стойке.

Затем спускаются и делают то же самое с герцогом, который не оказывает ни малейшего сопротивления, как будто он уже смирился со своей смертью.

Когда четыре служителя слезают с кучи, в руке Готшалька появляется зажженный факел.

— Итак, момент настал. Господь, в своей бесконечной милости, заберет к себе души этих двух грешников, очищая от зла наше сообщество.

Дюран пытается вырваться. Каждый мускул на его теле напряжен до предела.

Но Готшальк не дурак. Сделав знак стражам крепко держать Дюрана, он неспешно идет к куче бревен и картона.

— Этим огнем…

Огонь факела приближается к куче.

— …прошу Господа очистить наше сообщество.

Голубые язычки пламени бегут по бревнам, поднимаясь вверх.

Дюран рыдает, кричит, пытаясь освободиться от рук своих охранников.

Огонь достигает ног герцога. Уродец кажется одуревшим. По шее у него стекает струя пены. Потом огонь достигает лица. Слюна шипит, испаряется. Герцог кричит от боли. Это очень долгий крик, похожий на вой собаки.

В этот момент Адель открывает один глаз. Другой — сплошной синяк, оставшийся от ужасного удара Готшалька.

Ее губы, разбитые и обожженные, открываются, показывая сломанные зубы.

— И это ваш главарь? Этот негодяй? Он изнасиловал меня! Он использовал меня для своих мерзких целей! Если этот человек святой, тогда святость в глазах Бога хуже, чем пороки! Я не сделала ничего, кроме…

Раздается выстрел. Голова Адель раздроблена. Когда огонь достигнет ее, он всего лишь поглотит мертвое тело.

Готшальк опускает дуло пистолета.

— Как типично для женщин все испортить…

Потом поворачивается к Дюрану.

Целится.

В этот момент, как в библейском рассказе, небеса разверзаются, и тяжелый дождь обрушивается на огонь и на людей.

Но это не просто дождь: это вихрь из кожистых крыльев, когтей и клыков. Он стремительно спускается с неба и набрасывается на толпу, не щадя ни заключенных, ни стражников. Один из двух голых детей летит головой об стену, на которой остается кровавый отпечаток. Какую-то женщину буквально раздирают надвое. Кажется, что я гляжу на одно из тех полотен, на которых средневековые художники изображали ад.

Воспользовавшись замешательством, Дюран стряхивает с себя одного из надсмотрщиков. Сверхъестественным усилием он выпрямляется и ударом правой, а потом левой руки повергает в нокаут двух других. Один падает со сломанной шеей, другого приканчивает удар прикладом в нос. Диоп и Венцель тоже не ждут приглашения. Они с голыми руками бросаются на других стражников и быстро справляются с ними.

Не успев сам понять, что я делаю, я тоже поворачиваюсь, тыча кулаком в плечо одного из стражей. Тот, однако, почему-то не спешит расставаться с оружием. Он поднимает винтовку и целится мне в лицо. Как при замедленной съемке, я вижу, как его палец начинает давить на курок…

Внезапно что-то мелькает.

Лезвие сверкает на солнце.

Рукоять ножа торчит из горла человека, который хотел меня застрелить.

— Вам стоит быть попроворнее, святой отец, — ухмыляется Марсель Диоп, вынимая оружие из шеи стражника, который все еще корчится в предсмертных судорогах.

Мы собираем оружие наших тюремщиков.

Черные и сверкающие крылатые существа истребляют всех вокруг, но почему-то не нападают ни на меня, ни на швейцарских гвардейцев.

Как будто мы находимся в центре циклона.

Дюран молча смотрит, как тело Адель пожирает огонь. Волосы вспыхивают, как будто горит свеча.