Книга Ритер - Дмитрий Шидловский

– Какой-то гроб с музыкой придумал Урята. Помни, что я тебе говорил.

Когда Антона втолкнули в одиночку, парень сразу ощутил, насколько эта камера отличается от его предыдущего местопребывания. Комната была просторная, сухая, чистая и светлая. Вместо лежанки из неструганных досок – широкая кровать с тощим матрацем, грубым одеялом и небольшой подушкой. Столик, прикрепленный к стене, и привинченный к полу табурет казались невиданной роскошью, а стоявшая в углу параша вообще выглядела невиданным изыском после вонючей дырки в полу, служившей отхожим местом в предыдущей камере.

Антон уселся по-турецки на кровать и снова, как и прежде, погрузился в самосозерцание, но его вскоре прервали. Появившийся в дверях стражник приказал ему выйти из камеры.

– Куда? – удивленно спросил Антон.

– Мыться, – буркнул страж.

Парень с изумлением осознал, что действительно не мылся уже много дней. Удивительно, как это стойкий запах немытого тела не беспокоил его до сих пор. Наверное, сказались общая затхлость и вонь камеры, с которой он свыкся за последнее время. Даже само понятие «мыться» стало каким-то далеким признаком прошлой жизни.

Антона отвели в просторное помещение, где стояла большая деревянная ванна с теплой водой. Ему даже вручили пузырек с какой-то приятно пахнущей тягучей жидкостью в качестве мыла. Не без удовольствия скинув с себя вонючие и рваные обноски, Антон залез в ванную и с наслаждением помылся. Ему не мешали и не подгоняли. Когда счастливый от возможности смыть с себя грязь Антон выбрался из ванны, ему кинули полотенце из грубой ткани. Вытираясь, парень заметил, что его прежняя одежда куда-то исчезла.

– Надень это. – Стражник протянул Антону сверток грубой ткани, с интересом рассматривая мышцы заключенного.

Свертком оказалась туника, короткая, как у рабов. Когда Антон надел ее, страж глумливо усмехнулся. Очевидно, Антон должен был испытать немалый стыд за то, что вынужден носить рабскую одежду. Однако, то ли обычаи мира, в котором вырос Антон, не позволили ему устыдиться, то ли парень уже настолько не чувствовал себя рабом, что даже не смог прочувствовать издевки тюремщика.

Несколько обескураженный спокойствием заключенного, стражник подал ему знак возвращаться в камеру. Там, на дощатом столе, дымилась и приятно пахла миска, в которой вперемешку были навалены тушеные овощи и куски мяса, а рядом стоял кувшин с разбавленным вином и керамический стакан. От вида столь «изысканной» пищи у Антона перехватило дух. В последние месяцы ничего вкуснее жиденькой бобовой похлебки ему не доставалось.

– Ешь и благодари наместника за милость, – усмехнулся стражник.

– Он, видать, большой шутник, этот боярин Урята, – улыбкой ответил тюремщику Антон.

– Ты прав, – спокойно отозвался тот. – И вскоре ты оценишь его юмор. Ты, говорят, убийца.

– Возможно, – буркнул Антон.

– Мышцы-то у тебя, как у бывалого воина, – заметил страж. – Прими совет, потренируй их на славу в оставшееся время. Твое боевое искусство тебе пригодится.

– А сколько у меня осталось времени? – поднял брови Антон.

– Боги ведают, а наместник решает. Я думаю, что вас испытают через месяц, на празднике Ярилы.

– Думаешь, или тебе велели это сказать? – усмехнулся Антон.

– Конечно, велели, – не моргнул глазом страж. – Говорят, выживет только один из вас. Думаю, у тебя будут неплохие шансы. Единственный стоящий соперник для тебя – Киун. Впрочем, если все эти толстомясые купцы навалятся вместе, тебе тоже несдобровать. Все же в нашем городе мальчики из всех состоятельных семей хоть немного, но обучаются бою. В общем, зрелище обещает быть интересным. Я обязательно постараюсь попасть на него, хотя бы в качестве конвойного.

– А что там будет? – поинтересовался Антон.

– Это хранится в тайне. Наместник желает сделать подарок лучшим людям города. А тебе, раб, знать это и вовсе не обязательно. Будешь делать, что прикажут. Такова твоя участь.

Он явно хотел побольнее задеть заключенного и насладиться его реакцией на оскорбление, но Антон лишь улыбнулся в ответ.

– Я желаю тебе приятного просмотра, достойный страж. Надеюсь, что зрелище тебя не разочарует и обернется многими сюрпризами.

Хохотнув, стражник вышел. Щелкнул запираемый засов.

Антон воспользовался советом стражника. С этого дня ежедневно он посвящал по несколько часов в день физическим упражнениям и тренировкам боевых навыков, благо пространство камеры позволяло даже выполнить целые связки из ката,[6]а кормежка была достаточно калорийной, чтобы восстановить потраченные на тренировку силы. Мыться его теперь водили два раза в неделю и раз в неделю меняли одежду. Похоже, что Урята очень хотел, чтобы заключенные вышли на предстоящее шоу в лучшей физической форме. В этом его намерения совпадали с желаниями Антона.

Дни, меж тем, шли своим чередом. Дожди за окном становились все реже, а где-то в начале пятой недели в камеру даже заглянуло солнце. Как раз вечером этого дня Антона вдруг внепланово вывели на помывку и заменили ему тунику. Парень понял, что бой, к которому его готовили, состоится не позже завтрашнего дня.

Он не стал в лихорадке вспоминать известные ему приемы из карате и айкидо, или даже из фехтовального искусства, преподанного Сидом. Все, что могло быть выучено и вспомнено, было отточено им за прошедший месяц. Не стал Антон и напрягать свои мышцы чрезмерными упражнениями. Он и так чувствовал себя в лучшей физической форме, чем когда-либо прежде. Этот вечер он провел в созерцании, стараясь привести в безмятежное состояние свои чувства и мысли. Это ему удалось. Ко сну Антон отошел в состоянии полного умиротворения и покоя.

Утром его разбудили рано, как и в предыдущие дни. Завтрак был легче обычного, но все же достаточно питательный. Потом потянулись часы ожидания. Ощущение грядущей развязки все нарастало.

Наконец, около полудня в коридоре раздался топот множества ног и залязгали засовы. Распахнулась и дверь камеры Антона.

– Выходи, – хриплым голосом крикнул ему стражник.

Глава сорок шестая,о редком зрелище

Когда Антон вышел в коридор, там уже построились остальные шестеро заключенных, отобранные из общей камеры месяц назад. Все они были одеты в такие же туники, как и Антон. На купцов было жутко смотреть. Их лица искажал неподдельный ужас. Один даже плакал. Лишь Леодр был внешне спокоен и невозмутим. Спокоен был и Киун, поигрывавший заметно подкачанными за прошедший месяц мускулами.

Напротив заключенных выстроился десяток воинов тюремной стражи в полном вооружении. Антон узнал среди них охранника, выводившего его из камеры в первый день, и улыбнулся ему как лучшему другу.

– Рад тебя приветствовать, достойный страж, – весело сказал он. – Поздравляю, что ты добился, чего желал.