Книга Запределье. Осколок империи - Андрей Ерпылев

— Постойте, господин эсэсман! — закричал он, вывалившись из строя: охранники с автоматами настороженно повернулись в его сторону. — Я знаю!

Немец вернулся назад, смерил «выскочку» взглядом с головы до ног насмешливым взглядом и что-то проговорил по-немецки.

— Вы не похожи на интеллигента, — перевел его слова толстяк.

— Не интеллигент я! — смутился Мякишев. — Просто знаю кое-что важное. И интересное для вашего начальника.

— Что именно?

— Да долго объяснять. В двух словах не скажешь. Да и боюсь я тут говорить, — понизил он голос, озираясь на угрожающе гудящий строй товарищей. — А дело важное! Стоит того!

Немец с усмешкой выслушал перевод.

— Вы можете идти с ними, — услышал Николай с облегчением. — Но если ваша информация не будет представлять интереса для Рейха — берегитесь.

— Понимаем, понимаем, — бормотал мужик, опустив голову. — Что мы — мальцы, что ли, по пустякам начальство дергать…

— Будь здоров, Колька! — выкрикнул из-за спин пленных Санька.

— И ты не кашляй… — пробормотал Мякишев, забираясь в кузов грузовика.

Больше он никогда не видел «алтайца»…

Это было год назад. Целый год расспросов, допросов, даже пыток. Порой Николай убить себя был готов за то, что смалодушничал тогда, — сидел бы сейчас в лагере, ни о чем не думал бы. Нет, думал бы каждый миг о куске хлеба, о конце тяжелой работы и коротком сне, о том, чтобы никто не задумал сбежать, поскольку после этого аккуратисты-немцы расстреляют каждого десятого в устрашение… Здесь — нет. Здесь его берегли, холили и лелеяли. Кормили даже лучше, чем до войны в заводской столовой. И врач его осматривал после каждого допроса. А пытали… Просто они хотели знать точно, что он не врет. Поэтому дымилась кожа под электродами, врезались в мокрое от пота тело кожаные ремни, удерживающие допрашиваемого в кресле вроде зубоврачебного, вонзались под кожу шприцы…

Ничего, убедились. Зажили шрамы, прекратился после лечения на водах в Богемии нервный тик, а заодно — и ночные кошмары, в которых мертвый Ванька, иногда в компании геологов, брошенных умирать в избе на краю болота, подходил к постели Мякишева, тянул к его горлу скрюченные пальцы, из которых на глазах вырастали огромные кошачьи когти…

Но после лечения начались другие пытки.

Под руководством опытных инструкторов Николай учился прыгать с парашютом, работать с рацией, стрелять вслепую и убивать голыми руками. Долго, до седьмого пота, до уже новых кошмаров по ночам — непреодолимой полосы препятствий, нераскрывшегося шелкового купола… Он считал, что его готовят для заброски в тыл красных, но его готовили к другому. К совсем другому.

Преодолев тысячи километров над Европой, Черным и Каспийским морями, Средней Азией, Китаем и Монголией, мощный самолет «Люфтваффе» никем не замеченным вошел в воздушное пространство Советского Союза, чтобы сбросить группу парашютистов в неприметном районе тайги близ Кедровогорска. Освободился от своего груза и тут же отвернул к юго-востоку, чтобы немного погодя благополучно приземлиться в оккупированной японской армией Маньчжурии. Ныне называемой Империей Маньчжоу-Го.

А днем позже проводник, откликавшийся на имя Николас, вывел группу через мелкое болото к невысокой горной гряде.

— Здесь оно, господин штурмбаннфюрер, — доложил Мякишев командиру одного из спецподразделений «СС», выполняющего личный приказ Гиммлера. — Вон, видите, щель в скалах. Только через эту дырку и можно в Запределье попасть.

— Хорошо, — кивнул эсэсовец. — Йохан, Густав, проверьте-ка, что там.

Крепыши в пятнистом мешковатом камуфляже взобрались на кручу за несколько минут. Что им был лишний десяток метров крутого подъема? Они в сорок втором устанавливали флаг со свастикой на вершине русского Эльбруса! А еще до войны карабкались с прославленным Генрихом Харером[36]на отвесную стену Айгера в Альпах, готовились с ним же покорить Гималаи… Помешала война.

— Пусто тут, — высунулся один из альпинистов из пролома несколькими минутами позже. — Но люди тут были, это точно. Поднимайтесь сюда!

Вниз полетела, разматываясь на лету пружиной, легкая веревочная лестница.

— Пока что вы не соврали, Николас, — улыбнулся штурмбаннфюрер Лемке, поднимая с каменистого пола стреляную гильзу, тронутую зеленью. — Если так пойдет и дальше, смело можете рассчитывать на железный крест. По возвращении, конечно. Курт, Карл — проверьте тот конец ущелья. Только осторожно — оружие держать наготове.

— Нет тут никого, господин штурмбаннфюрер, — покачал головой Николай. — Были бы — здесь бы пулемет стоял. Мы, когда уходили отсюда…

— Много слов, Николас. Курт, Карл — вперед.

Эсэсовцы не успели далеко углубиться в теснину — взрыв был негромок, не страшнее хлопушки, но осколки в каменном мешке — страшная штука.

— Я пристрелю вас, Николас! — потрясал «вальтером» под носом у проводника Лемке, не замечая, что у него самого по лбу струится кровь. — Почему не предупредили нас о минах?

— Откуда я знал?! Когда мы шли здесь — никаких мин не было!

Немец остыл так же быстро, как и воспламенился: горячность не самая лучшая черта для истинного арийца, это для всяких унтерменшей вроде итальяшек. Да и отряд сократился всего на двух убитых и двух раненых. Один — легко, а второй… Ладно — это потом.

— Я сам виноват, — офицер похлопал взволнованного проводника по камуфляжному плечу. — Надо было предвидеть. Зато теперь мы точно знаем, что впереди никого нет — нас бы давно перестреляли как куропаток. Вперед. Ты поведешь нас, Николас.

Что оставалось делать Мякишеву? Только молиться, чтобы впереди не оказалось новых сюрпризов…

Им повезло. Сократившийся отряд вышел из устья Врат целым и невредимым.

Запределье встретило непрошеных гостей влажной теплой моросью, тогда как снаружи стоял холодный и яркий осенний денек. Здесь же — ни одного желтого листа.

— Ну, что скажете? — обратился штурмбаннфюрер к «представителю заказчика» — одному из двух ученых, взятых в экспедицию по настоянию Гиммлера.

— Трудно что-либо сказать с уверенностью… — один из очкариков посмотрел в низкое, сочащееся влагой небо. — Возможно, это просто-напросто климатическая аномалия… Котловина имеет свой микроклимат, отличный от окружающего…

— Вы говорите ерунду, Готлиб, — возразил второй ученый, разглядывая через карманную лупу веточку, сорванную с дерева. — Никакая аномалия не позволит выжить в условиях сурового климата Сибири субтропическим растениям. Мы действительно попали в Затерянный Мир! Не удивлюсь, если из-за тех деревьев сейчас появится живой динозавр!

Ученые вступили в жаркий спор между собой, и штурмбаннфюрер махнул на них рукой.