Книга Новгородская сага. Книга 5. Воевода заморских земель - Андрей Посняков

Ваня присмотрелся. С чего бы этому индейцу так радоваться? Ой… Да, кажется, он и не индеец вовсе. Да, волосы черные… Бородка… Небольшая, аккуратно подстриженная…

— Дяденька Геронтий…

Всхлипывая, Ваня прыгнул с плота в лодку. Не подхвати Геронтий, так и свалился бы в воду…

— А я вас раньше ждал, у озера, — сидя на корме, объяснял Олег Иваныч обрадованным Геронтию и Николаю Акатлю. — Думал, там и ищете.

— Так и там тоже наши. — Геронтий усмехнулся в бороду. — Ополченцы из Мештитака, с ними несколько теспатльских, с крепости. Ну, Мишку-кузнеца, верно, знаешь?

— Знаю, как не знать? Починил он воеводское блюдо?

— Давно починил, — улыбнулся Николай Акатль. — Уже и к младшей воеводской дочке, Верке, успел посвататься. Текультин Власьич-то не против, да вот женка его, Таиштль, говорит, пущай Мишка подзаработает вначале.

— Подзаработает, кузнецы везде нужны. Как наши-то? Все ль по-хорошему? — Олег Иваныч внимательно посмотрел на Геронтия. Знал — тот врать не будет, скажет, как есть.

Геронтий загадочно улыбнулся, ответил уклончиво:

— Сам увидишь, Олег Иваныч. Плохого ничего нету.

— Ну и слава богу.

Так, за разговорами, доплыли к устью реки. А в устье… Доплыть не успели еще, как из-за деревьев показались мачты. Олег Иваныч улыбнулся, кивнув:

— Не «Святая Софья»?

— Она.

С каким удовольствием адмирал-воевода поднялся на палубу судна — вряд ли было можно описать! Да и не только он. Все: Гриша, Ваня, даже Тламак почувствовали наконец себя в безопасности, в тепле, в уюте, в общем — дома. Особенно — Гриша. На верхней палубе, держась за ванты, махала ему рукой дражайшая супружница Ульянка. Красивая до невозможности, с мокрыми от дождя косами, с глазами сине-голубыми, как омуты или ширь океана. Не стесняясь никого — все же свои — навалилась с поцелуями, схватила Гришу за руку, потащила на корму, в каюту.

— Любый мой, любый… — приговаривала, срывая с себя одежду, не замечая, как текут по щекам слезы…

Потом уже, разомлевший от теплоты Гриша, поглаживая жену по округлившемуся животу, мечтательно смотрел в потолок и тоже плакал. Если родится дочка — он знал, как назвать… Поймет ли только Ульянка? Простит ли? Может, лучше скрыть все? Забыть, выкинуть из головы черноглазую Шошчицаль? Нет! Нет! Нет!

— Тише, тише, Гриша! — улыбаясь, успокоила мужа Ульянка. — Не кричи, что ты.

Григорий молча прижался к жене всем телом.

— Мы давно вас, как ты любишь говорить, вычислили, — попивая недавно сваренное в посаде пиво, рассказывал адмиралу Геронтий. — Герренсрат собрали, вече. Софья подсказала — среди купцов поискать. Нашли. Не сразу, но нашли. Через масатланца одного разыскали, известного тебе Туската.

— То-то я гляжу, давненько его в Мехико не было, — не удержался Олег Иваныч. — Так это вы, значит? Молодцы, крупную рыбу поймали!

— Все Николай. — Геронтий потрепал по плечу несколько смутившегося от похвалы индейца. — Тускат этот, кстати, не прост, ох, не прост.

— Кто бы спорил, — усмехнулся Олег Иваныч.

— Он не только из-за богатства на нас работает, — дополнил Николай Акатль. — И не из-за страха. Чего-то хочет. Знает что-то про то, что в Теночтитлане делается.

— Ну, и мы теперь кое-что знаем!

Олег Иваныч не выдержал, вышел на палубу. Судно заметно качало. С шипением разбивались о форштевень волны, зеленовато-синие, опасные, злые. Несмотря на всю злость их, на мощь и шипенье, новгородская каравелла «Святая София» стремительно неслась вперед, в гавань Ново-Михайловского посада.

Стоя на носу, у бушприта, Олег Иваныч высматривал в толпе встречающих Софью и не видел ее. Случилось что? Слегла? Заболела? Или — разлюбила? Ну — последнее предположение Олег Иваныч отмел сразу, как нереальное. Выскочил на пристань, наспех поздоровался с Господой, со старостами и бросился к дому, перепрыгивая лужи. Вбежал по лестнице — грязный:

— Где супружница?

Слуги только охнули:

— Там она, в горнице, с Павлом.

С Павлом?! С каким еще, к чертям, Павлом?

Толкнул с порога дверь…

Софья сидела на лавке, вполоборота и… не замечая ничего вокруг, кормила грудью младенца. Младенец — кругленький розовощекий бутуз — старательно чмокал губами и смотрел на мать чудными большими глазами, серыми, как новгородская сталь.

Софья вдруг оглянулась, охнула. Встав с лавки, улыбаясь, протянула младенца мужу…

— Прости, что не встретила. — Чуть позже, обнимая супруга, тихо прошептала она ему на ухо: — Кормилицу залихорадило, пришлось самой кормить. А Павел… — Она посмотрела на колыбель с сыном. — Ждать не будет. Мал еще.

Назавтра созвали Совет Господ. Решали — когда ждать ацтеков. Подробно обсуждали, сколько пушек следует выставить в крепости на границах отоми и пупереча, сколько зелья смолоть на пороховых мельницах, может, даже, пустить несколько каравелл вверх по большой реке… Олег Иваныч слушал-слушал, потом махнул рукой — уверен был, не нападут ацтеки. С ночи еще уверенность та возникла, когда, ненадолго оставив Софью и сына, принял по важному делу Гришу и Николая Акатля. Речь шла о Кривдяе, давно являвшимся платным агентом ацтеков.

— Он же и краденое скупал у ночных татей, — пояснил Николай. — Было когда-то на посаде ночью не пройти, помните?

— Да уж помним, — с усмешкой кивнул Олег Иваныч. — Самого чуть не убили.

— Тоже Кривдяева работа. Не сам, конечно. Через людишек прикормленных… — Николай достал из-за пояса специально захваченные с собой листочки. — Людишки те: московит Матоня, беглый с Вайгача-острова, куда был помещен судом Господина Великого Новгорода за многаждые беды, и обманством проникший на коч «Семгин Глаз», где и вредил дальше.

— Ну, про вредность Матонину мы, Коля, побольше твоего знаем, — не выдержал Гриша. — Слава богу, не будет уж больше вредить. Еще кого вызнал?

Николай кивнул:

— Напарник Матони — новгородец Олелька по прозванию Гнус.

— А вот этого, похоже, мы упустили. Приметы имеются?

— Есть. Вот: голова круглая, волос кудрявый, морда красная.

— Ладно, попадется еще… Теперь насчет Кривдяя подумаем.

— А что о нем думать? — Николай пожал плечами. — Хватать — да в поруб!

— А вот это пока рано! Слушайте, как поступим…

Уже через неделю после этого разговора вышел из Ново-Михайловска — теперь он так назывался, город! — небольшой караван масталанцев, направляясь якобы в земли отоми. На самом же деле целью каравана был Теночтитлан-Мехико. Имелись среди купцов и доверенные лица жреца Таштетля. Перед самой отправкой заглянули они в корчму Кривдяя, а уж потом с караваном отправились. А вскоре узнал император Ашаякатль, что окрестные племена — тотонаки, сапотеки, миштеки — затеяли ударить по Теночтилану и только ждут, враги, подходящего момента, как только уйдет ацтекское войско в дальний поход. Нехорошая это была новость. Самое плохое то, что не поодиночке вражины удар нанести решили — все вместе. С юга — сапотеки с миштеками, с востока — тотонаки, отоми с севера и с запада — пупереча. И когда, спрашивается, спеться успели, сволочи? Разведка только что донесла, а куда раньше глядела?