Книга Сиротский Бруклин - Джонатан Летем

Было два часа утра. Мы сидели в офисе «Л amp;Л» и играли в покер за стойкой, слушая «Бойз Ту Мен», которых обожал Дэнни. Теперь, когда Фрэнка не стало, Дэнни мог слушать ту музыку, какая ему нравилась. Это была первая из многочисленных перемен в нашей жизни.

– Сбрасываю одну, – сказал Гилберт. Я сдавал, поэтому убрал сброшенную карту и протянул ему колоду.

– Господи, Гил, – возмутился мусорный экс-коп. Он теперь стал водителем и работал в «Л amp;Л». – Вечно у тебя то «одна карта», то «нет карт»! Почему мне-то приходится возиться с этим дерьмом?

– Это потому, что ты все еще чувствуешь себя ответственным за чистоту города, Лумис, – радостно отозвался Гилберт. – Хоть ты и ушел из полиции, но по привычке возишься с дерьмом и мусором!

– Мусор возить – дерьмо месить! – крикнул я, выкладывая на стол три новые карты.

Гилберта выпустили из тюрьмы две недели назад, продержав в камере пять ночей как свидетеля убийства Ульмана. Детектив Семинол заходил к нам принести извинения, но мне его извинения показались какими-то неубедительными, словно он все еще нас побаивался. В тюрьме Гилберта выручали внушительные размеры и свойские повадки, но все же он вышел из застенков без наручных часов и истомленный никотиновым голоданием – сокамерники забрали у него все сигареты. Так что теперь он постоянно курил, пил кофе и пиво, пожирал «снежные шары» и бургеры из «Белого замка», а также угощения от Зеода. Мы всему этому потакали, однако это не останавливало потока жалоб Гилберта на то, что мы его покинули. Сейчас он, слава богу, выигрывал.

Дэнни сидел в стороне от нас. Он молчал и держал карту где-то между чуть приподнятыми бровями и своей новой шляпой. Теперь он всегда сохранял дистанцию, да и одеваться стал иначе, хотя, может, мне это только показалось. Ему легко далось лидерство в «Л amp;Л», ему даже не пришлось прыгать за ним в то время, как остальные парни дрались, потели и отталкивали друг друга, возясь на полу. Дэнни никогда не говорил о том, что ему было известно – или неизвестно – о «Фудзисаки» или Джерарде. Он выслушал мой отчет о событиях в Мэне, кивнул всего один раз за время моего повествования, и больше мы об этом не говорили. Все оказалось так просто. Хочешь быть новым Фрэнком Минной? Оденься соответственно, заткнись и жди. Корт-стрит признает тебя, когда тебя увидит. Зеод поставит на стол табличку с твоим именем. Гилберт, Лумис и я мешать Дэнни не собирались.

Детективное агентство «Л amp;Л» наконец-то завязало с темными делишками и стало настолько чистеньким, что растеряло всех клиентов. Так что роль агентства автомобильного мы также исполняли, настойчиво разыскивая желающих нанять машину, покуда хоть один автомобиль есть на стоянке. Дэнни даже заказал рекламные листовки и визитные карточки. Он повсюду хвастался нашими низкими ценами и отличной работой. «Кадиллак», в котором Минна истекал кровью, тоже был теперь чистеньким, так что у нас образовался небольшой парк машин, совершавших регулярные рейсы между «Коббл-Хилл Нерсинг Хоум» на Генри-стрит и столовой на Променаде в конце Монтегю-стрит, между «Бэрум-Хилл-Инн» и стильными многоквартирными домами, стоявшими вдоль проспекта Парк-Вест.

Судя по всему, «Бэрум-Хилл-Инн» только что закрылась на ночь: Сайобейн стояла у дверей, под глазами у нее темнели круги, а ее поза говорила о том, что она уже устала отбиваться от осаждавшей ее толпы флиртующих мужчин. Гилберт поднял палец, предупреждая, что отвезет сейчас Сайобейн домой, но сначала он выложил на стол джокера, которым явно гордился. Заметив, что больно уж он печется о Сайобейн, я заподозрил, что Гилберт положил на нее глаз. Возможно, это случилось уже давно, только он умело скрывал эти свои чувства. Теперь можно было больше не скрытничать, ведь рядом не было Фрэнка, который поддевал бы Гилберта за то, что тот охаживает не своего поля ягоду.

– Давайте же, молокососы, я вызываю вас на бой, – сказал Гилберт.

– У меня ничего нет, – признался Лумис, оторопело поглядев в свои карты и пытаясь скрыть их. – Ничего, кроме кучи дерьма!

Дэнни всего лишь нахмурился и покачал головой, выложив карты на стол. Он не стремился к покерным триумфам – у него были дела поважнее. Насколько мы знали, иногда он даже нарочно подыгрывал Гилберту.

– Ложки и вилки, – пробормотал я и взмахнул рукой, показывая карты.

Гилберт бросил на них мимолетный взгляд.

– Нет, шут, так не пойдет. – Он выложил передо мной восьмерки и тузы. – На, посмотри и завой, маньяк ты несчастный!

Вероятно, я склонен к безапелляционным утверждениям. Но ведь на то я и детектив! Вспомните Филипа Марлоу – что ни скажет, как гвоздь вобьет. В детективных романах сыщики к тому же всегда поражают своей проницательностью: бросят умный, чуть усталый взгляд на каких-нибудь коррумпированных негодяев – и готово, тут же выдают глубочайшие обобщения. Вы с этим, конечно, встречались не раз и в будущем непременно встретитесь. Можете мне поверить.

Разумеется, и утверждения, и обобщения – это все проявления синдрома Туретта. Способ прикоснуться к миру, справиться с ним, назвать присущие ему явления словами собственного языка.

На закуску получите еще одно утверждение, правда не мне принадлежащее: чем сильнее меняются вещи, тем меньше вероятность того, что они когда-нибудь вновь станут такими, как были.

Через несколько дней после исчезновения Джерарда большая часть его учеников ушла из «Йорквилл-Дзендо». Кстати, в Аппер-Ист-Сайде, в двадцати кварталах к югу, был настоящий буддистский храм, и все вакансии в нем тут же оказались заняты дезертирами из «Дзендо», явившимися в поисках истины. Мне это казалось странным, хотя, как говорила Киммери, любой, кто учит дзен-буддизму, и есть учитель дзен-буддизма. Те неловкие швейцары, которые поймали меня, как выяснилось позднее, на самом деле были учениками Джерарда. Не достигшие просветления, они были не более чем человеческой глиной, из которой можно лепить все что угодно. Джерард подчинил их себе полностью и безбожно эксплуатировал – сначала в здании на Парк-авеню, потом заставив сыграть роль банды головорезов и напомнить мне о гиганте-убийце. У Фрэнка Минны были парни Минны, а у Джерарда – только его последователи, дзен-буддисты-марионетки. Сравните тех и других – разве не ясно, кто должен был выиграть в этой игре? Пусть это смешно, но я чувствовал себя победителем – и радовался своей победе.

Однако школа «Дзендо» не закрылась. Уоллес, сумевший пересидеть всех прочих, взялся за остатки того, что от нее осталось, но «роси» называть себя не стал. Он предложил называть его сэнсэем – что было рангом чуть пониже.

Вместе с Джерадром из «Дзендо» исчез и дух коррупции, в которой, как выяснилось, оказались замешаны обе команды – и Фрэнка, и его брата. Ну, разумеется, «Фудзисаки корпорейшн» и Клиенты – самые крупные птицы – не пострадали, им лишь едва потрепали крылья. Смерть братьев Минна или там судорожные поиски Лайонела Эссрога – этого слишком мало, чтобы произвести на них должное впечатление.

О судьбе «Йорквилл-Дзендо» я узнал от Киммери через две недели, в тот единственный раз, что мы с нею встретились. Я оставлял ей сообщения на автоответчике, но она долго не откликалась. Наконец мы назначили свидание в кафе на Семьдесят второй улице, причем телефонный разговор получился коротким и очень неловким. Прежде чем отправиться на свидание, я принял такой мощный душ, какого не принимал никогда в жизни, потом раз десять переоделся и крутился перед зеркалом, пытаясь рассмотреть в отражении то, чего там не было, пытаясь не замечать большого издерганного Эссрога. Полагаю, у меня еще теплилась надежда на какое-то развитие отношений.