Книга Рекреация - Игорь Борисенко

– Ничего, все будет хорошо. – Оскар легонько хлопнул его по плечу. – Послушай, ведь твой самолет осматривали перед полетом?

– Ха! Спрашиваешь! Конечно, осматривали, так перед каждым вылетом…

– Понятно, понятно. Вот что, Серега: ежели ты не хочешь превратиться в облачко пыли где-нибудь над пустыней, залезь-ка внутрь своей тачки и поищи там бомбу.

– Чего? – вскричал летчик. – Что за штучки?! А если я ее не найду?

– Тогда нам с тобой лететь не следует. – Оскар повернулся и пошел к гостинице, слыша за спиной самые ужасные ругательства, какие только могут вылетать из глотки рассерженного донельзя русского человека.

Сумка была собрана давным-давно. Он зашел к Акуле, пожелав ему здоровья и пригласив по-соседски заезжать в гости (не упомянув, однако, как ему преодолевать линию фронта). Рихард лежал в своей комнате и смотрел по телевизору шоу «Три пули и семь неприятностей».

– О нашем погроме на станции здесь ни полслова, – сказал он, вставая. Затем они крепко обняли друг друга и сказали последнее «прощай», ведь для «до свидания» не было причин.

– Передавай привет медведям в своей Сибири, Серж! – невесело пошутил немец.

– А ты – обезьянам в своей Америке, Ал… Давай, будь. Я пошел, пока не расплакался, и провожать меня не надо.

Оскар уже сделал шаг из комнаты, но Рихард быстро настиг его и развернул, взявши за плечо:

– Постой! А что же с Анной? Энквист опустил глаза:

– Я не меняю своих решений…

– Опомнись, дружище!! Неужто ты правда хочешь уехать без нее??

Оскар осторожно освободился и вышел в коридор. Нужно было только каким-то образом пройти мимо ее двери, спуститься вниз и достичь самолета. Нужно купить цистерну водорода и заправить «птичку»… Он, как вкопанный, остановился возле той самой двери, которую секунду назад решительно собирался миновать. Он не мог пройти мимо. Сейчас, в этот самый последний момент, он вдруг ясно понял, что улетать одному очень неправильно. Что потом, через час, день, неделю, он не простит себе этого глупого упорства и черт знает каких дел натворит в своих метаниях. К черту все решения!! Он резко раскрыл дверь и закричал:

– Анна!!! Летим со мной!! – и добавил, виновато улыбаясь. – Если ты сможешь простить мне мое баранье упрямство…

30. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ

Они летели в сплошной облачности, серой мгле толщиной р целый километр. Внизу она кончалась в сотне метров от земли, и это пустое пространство заполняла непроглядная октябрьская ночь, полная дождя. Вогнутая полусфера радара в кабине штурмана сияла мертвенным зеленым светом. Радар пилота уже был разбит, как и левый двигатель, изрыгающий дым пополам с пламенем. Самолет трясся мелкой дрожью больного горячкой. Оскару приходилось быть глазами пилота: в микрофон внутренней связи он описывал все, что видел внизу. Несмотря на сильные повреждения, они продолжали упрямо приближаться к линии фронта, благо альтиметр, горизонт и индикатор боевой обстановки у Сереги еще оставались целы. Справа исчезали угловатые точки, на берегах узкого Иртыша сливающиеся в сплошное черное пятно – Семипалатинск. От него по холмам вилась блестящая тоненькая проволока железной дороги. Впереди, среди низких холмов неясно виднелось еще одно пятно, еще один город. Это был Рубцовск, горевший во многих местах, потому что через его улицы проходила линия фронта. Свои были совсем рядом, но чужие оказались еще ближе: три синие точки вились на экране вокруг одной красной. Невидимые в облаках казахские самолеты до сих пор не раздолбали их на части по непонятным причинам – то ли у них кончились боеприпасы, то ли они уже посчитали дело сделанным.

– Зачем ты снижаешься!! – завопил Оскар, когда холмы стали слишком большими и замелькали под крыльями с неимоверной скоростью.

– Заткнись!! – крикнул в ответ пилот. – Пускай эти суки думают, будто мы падаем. Да мы и так падаем, мать их туда и обратно!! Это ведь тебе не дельтаплан! Если двигатель сдохнет окончательно, мы не сможем планировать, а рухнем, как утюг!!

– Смотри! – перебила летчика испуганная Анна. Она вжималась в уголок сидения штурмана, на котором им пришлось тесниться вдвоем. Ее дрожащий палец указывал на темную поверхность индикатора боевой обстановки. Из-за пластиковой рамки выползли еще две точки, черные со светлой каемкой.

– Все? Мы погибли? – всхлипнула Анна. Оскар не отвечал. Бортовой компьютер включил систему опознавания, та послала запрос и получила ответ. Точки на планшете налились ярко-красным, рубиновым цветом. Это летели свои. Синие точки медленно расползлись по сторонам.

– Ушли! Ушли! – завопили они все втроем, – Эти гады отстали!

Оскар обнял дрожащую от возбуждения девушку, сильно прижав ее к себе и неловко поцеловав в щеку. Она плакала, роняя слезы ему на лицо.

Холмы внизу пропали, разглаживаясь в равнину, всю запятнанную крошечными озерами. Самолет приблизился к нижнему краю облачного покрова, и дождь теперь щедро омывал стекло кабины.

– Что у нас за бортом? – деловито спросил Серега. – Давай, не спи там, а то улетим дальше положенного!

– Сейчас не страшно – мы ведь над своей территорией! Пилот вскипел:

– Ты что, придурок!! Шлепнешься в Обь, пойдешь на корм рыбе!

– Ладно, не ругайся… Вот, железная дорога приближается, перпендикулярно курсу.

– Ага, значит справа остается Барнаул. Двести километров до дому. Десять минут лету.

Заглушая радостные слова пилота, сзади раздался оглушительный хлопок. Самолет встряхнуло так, будто он на всей скорости врезался в стену. Сверху, на стеклах кабины, запрыгали белые отблески пламени, гул которого был так силен, что заглушил урчание работающего двигателя.

– Ах ты, господи! – пробормотал летчик. Самолет стало трясти, как автомобиль, едущий по ухабистой дороге со скоростью километров сто в час. Серега, совсем упавший духом, истерически закричал:

– Он не слушается штурвала!! Мы падаем!! Мы сейчас разобьемся! Взорвемся! – дальше из динамика послышалось неразборчивое мычание. Анна не понимала слов, но поняла интонации. Ее огромные глаза взглянули на Оскара так, словно смотрели в последний раз. Вполне возможно, что так оно и было. Дисплей радара мигнул и погас, так же, как и все остальные лампочки и индикаторы. Кабина погрузилась во тьму, только пламя горящего двигателя заглядывало сверху, да фосфоресцировали табло и циферблаты на приборной доске.

– Оскар! – прошептала Анна, прижимаясь к нему изо всех сил. Ее лицо спряталось у него на груди, а руки судорожно уцепились за талию. Он машинально гладил ее дрожащую спину и молчал. Они падали, слепые и немые от страха. Снаружи хлестал дождь и дожидалась холодная темнота, которая скрадывала ощущение падения. Несколько секунд они, казалось, парили в невесомости. Потом раздался жуткий вой и сполохи огня скользнули по стеклу уже снизу, однако Оскар смог понять, что это не очередной взрыв – Серега включил тормозные двигатели. Чудовищный удар в днище должен был разломать машину на части. Людей выбросило из кресел вперед, но Оскар успел вытянуть ноги и обхватить ими ноги Анны. Все удары достались ему. Самолет в последний раз подпрыгнул в воздух, сильно накренился на хвост, скользнул по какой-то поверхности и врезался в непонятное препятствие. Раздалось бульканье и оглушительное шипение воздуха, вверху, над самолетом, поползли призрачно-белые клубы пара. Ноги Оскара терзала боль – он либо сломал их, либо очень сильно ушиб. Однако руки его действовали. Он нашел сбоку красную кнопку и нажал ее – фонарь медленно ушел вверх, впустив в кабину дождь и неимоверно холодный ветер.