Книга Разное счастье нам выпадает - Александра Черчень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Верно, – вздохнула я. – А что у тебя с Аэрлисом?
– Ничего, – резко погрустнела подруга. – Совершенно ничего.
– В любом случае, к сожалению или к счастью, ни с кем из вышеперечисленных мне ничего не светит, – грустно рассмеялась я. – Хор у нас из низкого рода, с Алым будет до безумия много проблем, а Хранителя, пусть даже как консорта, не захотят принять. Но это все решаемо. Проблема в том, что я не хочу зависеть от мужчины. Замуж не хочу. Да и… все это увлечения. В конце концов, то, что их трое, уже показатель несерьезности отношений.
Мари только молча покачала головой, с сочувствием глядя на меня. Она поняла, что все сложнее, чем я сказала. Все даже сложнее, чем мне хотелось бы думать.
– Что-то мы совсем загрустили! – наигранно радостно возвестила я, наливая нам в бокалы еще «Лета».
– Ага, – с усилием улыбнулась ушедшая в какие-то свои размышления Мариоль.
– А что мы такие кислые? – раздался задорный голос Ро, и раскрасневшаяся от танцев Хранительница приземлилась на стул. – Фух! Пить хочу! Теперь, пожалуй, и «Ардагор» не помешает!
– Натанцевалась? – с улыбкой спросила я, наливая фейри требуемое.
– Нет, – звонко рассмеялась девушка. – Мы с ребятами много работали вчера. Поэтому сегодня мне надо танцевать. Так, девочки, не грустим!
– С тобой это невозможно, – рассмеялась я.
– Знаю, – спокойно отозвалась Ровена, – я ведь фейри.
То ли повлияло присутствие солнечной Хранительницы, то ли еще пара стаканов веселящего «Лета», но настроение вновь поднялось.
Так что снова были танцы. На этот раз в паре с Мари. Мы, не сговариваясь, приблизились друг к другу, когда увидели тихо переговаривающихся Князя и дроу. Мужчины наш маневр явно заметили, потому как улыбнулись и почти синхронно отсалютовали бокалами.
Мы переглянулись и переместились в другой конец зала. Еще бокал веселящего сока, и нам все было побоку. А Ро еще говорила, что он безвредный!
Очередная яркая вспышка – мы с Мари сидим на столе по обе стороны от поддерживающего нас здоровяка и подпеваем политическим частушкам, исполняемым со сцены каким-то лихим музыкантом. Подошедший Жан попытался было намекнуть, что надо сидеть за столом, а не на нем, но наш рыцарь так на него зыркнул, что бедный переселенец сбивчиво извинился и сбежал. Рыцарь удостоился поцелуя в щеку от нас с Мари.
Потом, когда парень сбежал куда-то отлавливать Ровену, мы, в категорической форме отказавшись слезать со стола, остались там. Я сделала еще глоток и поняла, что мне захотелось петь.
– Я пошла!
– Куда? – Мари изумленно глядела на меня, решительно сползшую с насеста.
– Туда! – ткнула пальцем на только что освободившуюся сцену.
Возражений слушать не желала. Со второго раза одолела ступени и подошла к музыкантам. Те недоуменно оглядели меня и вопросительно вскинули брови.
– Ребят, подыграйте, а? – хлопнула ресницами я.
– Да не вопрос, красавица! – улыбнулся один из бардов. – Что петь будем?
– Куплеты царевны, – рассмеялась я.
– Ха! – развеселился музыкант. – Давно не играли! Беги! Все тебе будет!
– Спасибо! – просияла я.
Взобралась на сцену и посмотрела поверх всех на входную дверь. Судя по тому, как стихли голоса, аудитория внимает.
Ну что ж… Не подведи меня, народный фольклор! «До чего же мы несчастные, царевны»…
На этом оптимистичном вступлении дверь распахнулась, явив Мидьяра и лорда Хора. Увидев солирующую меня, мужики выпали в легкий осадок.
Отступать и слезать со сцены мне не позволили гордость и глупость. Что, в общем-то, синонимы. Потому я продолжала:
А я не хочу, не хочу по расчету,
А я по любви, по любви хочу…
Ознакомившись с репертуаром, Ярр расширил глаза и прислонился к стенке. По губам Хранителя Грез расплывалась веселая улыбка. «Дядя» же нехорошо прищурил глаза и двинулся к сцене. Даваться в руки безопаснику мне не хотелось совершенно, потому я немного отбежала от края сцены и попыталась продолжить. Не дали…
– А ну иди сюда, бестолочь. – Естественно, на такой агрессивный призыв я и не подумала откликнуться.
Хору надоело ловить верткую меня, и он одним броском оказался рядом. Схватил и бесцеремонно забросил на плечо.
Не дамся, вражина!
Как ты в спальню вваливаешься и хватаешь, так без проблем! А как мне, и спеть нельзя!
Я поймала ошеломленный зеленый взгляд Рыжа, стоящего в дверях многострадального «Триэля». Эмм… надеюсь, последнее было сказано не вслух. Судя по Мариоль, в пароксизме смеха лежащей на столе, и подобравшемуся Мидьяру, надеялась я зря.
Лорд Хор остановился, и я стала медленно сползать. Мужчина попытался подтянуть меня повыше, но я двинула куда-то коленом и наконец оказалась на свободе.
Заглянула в разъяренные серые глаза и медленно отступила, машинально пытаясь нашарить рукой какое-нибудь средство самозащиты. Средство подло не нашаривалось!
Эх, помирать – так с музыкой!
Махнула смеющимся музыкантам, и понятливые ребята продолжили играть.
Выпрямилась, улыбнулась стоящим за Хором фейри и Мариоль и торжественно продолжила выступление. И в этот раз зал меня поддержал!
Мари демонстративно осенила меня святым знаком и жестом намекнула, что стоит убраться от почти дымящегося от злости «дядюшки». Безопасник сделал шаг вперед, но, на его или свое горе, я все же нащупала средство самозащиты. На полном автомате оно полетело в лорда Хора. Он увернулся, но звон разбившейся тарелки напугал меня еще больше, и я, развернувшись, бешеным зайцем бросилась к выходу.
– А ну стоять! – зарычал вслед серый волк, прибавляя зайцу прыти.
Зайка идиоткой не являлась, потому и не подумала послушаться.
Вторая тарелка, также совершенно машинально, полетела в попытавшегося отловить меня Рыжа, и я, еще более перепуганная, вылетела наконец из «Триэля». А вослед неслось нестройное, но душевное пение посетителей, которые по достоинству оценили представление:
На волю, на волю, хочу я на волю,
Я птицею ввысь улечу!
…И тут я с разгону влетела в чье-то тело и испуганно забилась в руках мужчины.
– Тихо, Алька! – рассмеялся знакомый голос, и мы провалились в искрящийся лиловой дымкой портал Искусника.
Ой, набедокурила ты сегодня, принцесса!
Высота полета и опасность приземления
Нам дается лишь раз
Вознестись или пасть:
Испытания час,
Призывающий нас…
Саруман.
«Последнее испытание»
