Книга Ловец душ - Аарон Дембски-Боуден

— Вижу.

Корпус обуглился и погнулся там, где раскаленная докрасна капсула пробила шкуру корабля.

— Ее сложно не заметить, Адгемар.

— Это капсула дредноута.

— Что?! Откуда ты знаешь?

— Посмотри на размеры треклятой дыры в нашем корпусе!

Талос выглянул из-за угла. На дисплее визора высветились параметры отверстия. Астартес сдержал вздох.

— Ты прав.

— Я всегда прав.

Корабль снова тряхнуло, причем так сильно, что два Кровавых Ангела кувырком полетели на палубу. Узас и Ксарл тоже не удержались на ногах. За грохотом брони последовали нострамские проклятия.

Словно стальной цветок, открывающий лепестки навстречу солнцу, передняя панель шишкообразной капсулы распахнулась. Изнутри показалось нечто огромное, покрытое раскаленным железом и изрыгающее угрозы.

— Я прикончу вас, Предатели. Я прикончу всех вас!

Воздух между двумя отрядами задрожал от жара. Показания температурных датчиков на дисплее Талоса скакнули вверх с угрожающей скоростью. Гигантская мультимелта дредноута, способная превращать танки в лужи расплавленного металла, только начала разогреваться.

— У него пушка-испаритель! — взвыл Меркуций. — Мы трупы!

— Ну и отлично, — отозвался Кирион. — Хватит с меня твоего нытья и мрачных предсказаний.

Распластавшись по стене, Талос несколько раз выстрелил за угол вслепую и прокричал в вокс:

— Говорит Талос из Первого Когтя. Срочно пришлите подкрепление на кормовую палубу для смертных.

Голос, прозвучавший в ответ, бальзамом пролился на его душу:

— Понял, брат мой.

XXI

ПОСЛЕДНИЙ СОЮЗ

Многие станут утверждать, что достойны возглавить легион после моего ухода.

Многие станут утверждать, что они — и только они — являются моими наследниками по праву.

Я ненавижу этот легион, Талос.

Я уничтожил его родной мир, чтобы остановить приток яда.

Скоро я предстану перед последним судом и преподам Повелителям Ночи самый важный урок.

Неужели ты и вправду считаешь, что меня заботит то, что случится с вами после моей смерти?

Примарх Конрад Курц

апотекарию Талосу из Первого Когтя десятой роты

Септимус что было сил рванул на себя штурвал, пытаясь набрать высоту. Вокруг него столпились Астартес из одиннадцатой роты — сплошные незнакомцы, только что открывшие для себя тот неприятный факт, что благословенной реликвией легиона управляет смертный раб. Септимус ожидал, что в любую минуту кто-нибудь потребует передать ему штурвал.

Однако этого не случилось. Раб сомневался, что дело в усталости — судя по его опыту, Астартес не уставали, как смертные, — но вид у них был определенно неважный. Темная, украшенная черепами броня выглядела столь же окровавленной и помятой, как недавно у Первого Когтя.

Турбулентность молотила «Опаленного» тяжелыми кулаками. Желудок Септимуса ухнул вниз, и раб, даже не взглянув на датчики, понял, что они снова теряют высоту. Бросив рычаги, он опять взялся за штурвал. «Опаленный» задрал нос и медленно пошел вверх.

Позади них взорвался транспортник. Куски обшивки и двух «Рино», которых тот перевозил, полетели на землю в клубах дыма и огня. Десятки смертных погибли под обломками.

— Черный легион, — тихо и угрожающе проговорил один из Астартес. — За это они умоются кровью. Каждый из них.

Обещание встретили одобрительным ворчанием. Септимус сглотнул: месть волновала его в эту секунду меньше всего. Единственное, чего он хотел, — это чтобы проклятый «Ястреб» набрал высоту.

Ему надо было выйти на орбиту. Надо было добраться до «Завета».

И тут он увидел…

— Трон Бога-Императора, — прошептал Септимус в первый раз с тех пор, как его захватили в плен.

«Завет крови» пылал. Он разрезал тучи огненным метеоритом, и за ним тянулся длинный дымный хвост. Небеса содрогнулись от грома — это корабль пересек звуковой барьер, но не ускоряясь, а, наоборот, тормозя.

— Говорит Вознесенный, — пробилось сквозь треск вокса. — Братья из седьмой роты, мы за вами пришли.

Вокс-каналы были забиты отчетами других Когтей. Кровавые Ангелы, пусть их и было меньше трех десятков, рассыпались по кораблю и отчаянно сопротивлялись охотничьим партиям.

Талос закашлялся и сплюнул кровь. Болтерные снаряды, угодившие в его нагрудник и шлем, превратили доспехи в груду обломков. Хотя боевые наркотики и заморозили нервные окончания, притупив боль, он знал, что кровохарканье — скверный признак. Усиленная иммунная система не справлялась с внутренними повреждениями.

Он стал свидетелем того, как погиб Адгемар.

Это заняло меньше секунды.

Бывший сержант метнулся к дредноуту с занесенным мечом. Боевая машина развернулась с невероятной скоростью, крутанувшись вокруг поясной оси, и выдохнула из мультимелты невидимое облако испепеляющего жара. Броня Адгемара мгновенно обуглилась и треснула, сочленения расплавились, и пустой доспех грянулся на палубу, чтобы тут же превратиться в лужу расплавленного металла. От тела не осталось и следа.

Все в мгновение ока.

Все ради того, чтобы спасти раненых Меркуция и Узаса на другом конце комнаты. Талос прикрыл их огнем и получил за свою доблесть изрядную порцию болтерных снарядов от Кровавых Ангелов.

Неужели Кровавые Ангелы были готовы пожертвовать жизнями? Иначе зачем они использовали мелту на корабле? Чудо, что корпус еще не расплавился и что всех их не вышвырнуло в безвоздушную пустоту за бортом.

Талос сжал Аурум, чувствуя, что силы возвращаются. Хорошо. Значит, раны не смертельны. Что-то было не так, но с этим придется разобраться позже. Сейчас надо покончить с Кровавыми Ангелами — содрать с них шкуру и распять живьем за то, что они посмели осквернить священные палубы «Завета» своим присутствием.

Сначала он подумал, что палуба дрожит от очередных атмосферных вихрей. Снаряды все еще взрывались вокруг его ненадежного укрытия. Талос сообразил, что происходит, только когда Малкарион прошагал мимо, с трудом протискиваясь в узком коридоре. Дредноут вошел в зал, не обращая внимания на палящих из болтеров Кровавых Ангелов.

Вдохновленные присутствием боевой машины, оставшиеся воины Первого Когтя усилили огонь. Астартес в красной броне погиб. Меркуций и Кирион тоже упали, пораженные болтерами.

Талос почувствовал, что вновь обретенная сила покидает его. Прижавшись спиной к стене, он соскользнул на палубу. Руки зашарили по разбитому нагруднику.