Книга Игры по чужим правилам [СИ] - Марина Ефиминюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Темнота не пугала, вовсе нет, а вызывала буквально животный ужас. Каждая ночь погружала меня в бесконечные, сумбурные кошмары, в которых оживали мертвецы. И во сне всегда властвовала беспросветная тьма. Ни уличных фонарей, ни солнца, только огонь, разбитая машина и давно погибшие люди…
Мы ехали по запруженным проспектам, и ни о чем не говорили. С Филиппом было приятно помолчать, не чувствуя никакого смущения. Длинные паузы заполняла музыка. Тут заиграла знакомая песня о мире, в котором никогда не умирают хрупкие бабочки. Вестич увеличил громкость, просто нажав на руле кнопку. Никаких ведьмовских фокусов: щелчков пальцами или прочего. Жест, присущий обычному человеку, немало позабавил.
— Что? — изогнул брови ведьмак.
— Ничего.
— Мне просто песня нравится.
— Мне тоже нравится. Хорошая песня. — Пряча улыбку, я уткнулась носом в макушку плюшевого кролика, которого держала на коленях, и поинтересовалась с нарочитой небрежностью: — Больше не теряешь ключи от машины?
— Все время, — хмыкнул парень. — Больше всего злит, что на ключи нельзя позвонить, как на телефон, и узнать, где они лежат.
— А щелкнуть пальцами? — не удержалась я, припоминания давние уроки колдовства.
— Зачем? — искренне удивился Вестич, как будто всю жизнь только и делал, что рыскал по дому в поисках потерянных мелочей.
Когда мы добрались до клиники, ведьмак вдруг изъявил желание проведать Катерину, хотя знал ее только шапочно. У меня не повернулся язык ему отказать.
В хорошую погоду выздоравливающим пациентам разрешали дышать свежим воздухом во внутреннем дворике отделения. Территорию огораживали высокие стены с колючей проволокой, под каждым кустом дежурили охранники и медбратья, но все-таки короткие прогулки давали людям призрачное ощущение свободы и нормальности. Катя никогда не пропускала послеобеденный больничный променад.
— Почему мы вошли с черного входа? — полюбопытствовал Филипп, когда мы пересекали длинный коридор в отделении, ведущий к дверям в больничный парк. Пахло хлоркой, а на стенах висели плакаты, описывающие признаки всевозможных психических заболеваний.
— Из-за студентов, — туманно ответила я.
— О, ну, теперь все ясно, — насмешливо протянул парень.
Объяснения он получил незамедлительно. Стоило завернуть за угол, как мы наткнулись на ватагу молодых людей в белых халатах. Они внимательно внимали речи солидного рыжеволосого профессора и делали в блокнотах торопливые заметки.
— О, черт! — буркнула я и дернула Филиппа за руку, призывая сматываться в укрытие. Но было поздно — нас засекли.
— Запомните, друзья мои, — громыхнул басовитый тенорок отца, — наше отделение кишит великолепными образчиками прелюбопытнейших душевных недугов. Александра, подойди!
Папаня величественно махнул рукой, приказывая мне вернуться. Он любил устраивать практикантам «коридорные лабораторные», а потом, описывая друзьям-профессорам студенческие нелепости, долго и со вкусом хохотал над глупостью молодняка. Помнится, в прошлом году будущие светила психиатрии распознали во мне послеродовую хандру.
— Сказочно! — выругалась я сквозь зубы, вызывая в Вестиче сдавленный смешок. Вероятно, желая поразвлечься, он легонько подтолкнул меня к группке.
— Знакомьтесь, коллеги, мисс апатическая депрессия! — провозгласил отец, когда мы подошли достаточно близко, чтобы нас могли рассмотреть во всех подробностях.
— Привет, — буркнула я, затылком чувствуя, что ведьмак едва-едва сдерживает издевательский хохот.
— Здравствуйте, Константин, — вежливо поздоровался Филипп, не обращая внимания на то, как отец недовольно зашевелил заново отпущенными усами.
Папа, согласно кодексу отцов великовозрастных дочерей, минувших пубертатный период, категорично проигнорировал приветствие парня.
— Итак, господа студенты, какие признаки апатической депрессии вы можете определить в этой с виду вполне цветущей барышне?
Меньше всего, господа студенты обращали внимания на цветущую барышню. Молодой человек заинтересовал их куда как больше. Особенно женскую половину.
— Не тушуйтесь, — подначивал папуля, понимая, что присутствие моего заметного спутника подрубает успех «полевого» исследования на корню, — предлагайте версии.
— У нее была порезана рука, — заявил практикант, поправляя съехавшие на кончик носа тяжелые очки. — Из-за апатической депрессии у пациентов нередко возникают навязчивые суицидальные фантазии. Так что… — Он осекся, когда Филипп многозначительно кашлянул, намекнув, что парню лучше бы не умничать.
Швы мне сняли пару недель назад, и на предплечье остались заметные рубцы, которые не скрыла бы ни одна татуировка.
— А у молодого человека тоже есть диагноз? — с надеждой уточнила пухленькая девушка.
Возникла неловкая пауза. Отец окинул ведьмака недружелюбным взором. Родители у меня были, конечно, современные, свято чтили личное пространство и все такое прочее, но в некоторых вопросах, особенно когда эти вопросы касались Филиппа, проявляли нехарактерную узколобость. Для них парень единственной дочери, пусть и оставшийся в прошлом, являлся головной болью, от которой не помогали ни одни анальгетики.
— Есть, — фыркнул папаня, — но к психиатрии он не относится.
— Мы закончили? — перебила я отца, пока он не наговорил Филиппу каких-нибудь гадостей.
Услышав в моей интонации предупреждающие нотки, папа прочистил горло и, следуя давней традиции, спросил:
— Подводя итог, Александра, какой бы совет ты дала будущим психиатрам?
— Никогда не рожать детей! — угрюмо буркнула я и резко развернулась на пятках.
— До свиданья всем, — попрощался Филипп, выказывая удивительную вежливость, и быстро нагнал меня. — Значит, мисс апатическая депрессия?
— Без комментариев! — огрызнулась я, толкнув дверь во внутренний дворик.
Парк зеленел и шумел от ветра. Сквозь ветви прорывались косые солнечные лучи. Городская разноголосица проникала в тихую гавань едва слышным гулом, а воздух пах свежо и сладко, как за городом. Как в Гнезде, окруженным сосновым бором. На каменных скамьях сидели пациенты, и со стороны клиника для душевнобольных походила на самый обычный пансионат.
Катерина нашлась в самой глубине больничного сада. Рядом с ней на лавке сидел Андрей Сухов и, крепко сжимая ладошку девушки, читал какой-то роман. Они молчали. Катя жмурилась, подставляя улыбающееся лицо солнечным лучам, и выглядела абсолютно счастливой и спокойной.
— Ты его все-таки привезла! — обрадовалась болтушка, с хитрецой поглядывая на Филиппа. Прозвучало так, как будто она говорила именно о ведьмаке, а не о плюшевом зайце.
Андрей с хмурым видом покосился на Вестича, но все-таки подал руку для приветствия. Тот ответил на рукопожатие с секундной заминкой. Что говорить, переступить через давние разногласия мужчинам всегда сложнее, нежели женщинам. Наверное, потому что мы все-таки мудрее, зато в разы быстрее забываем о мудрости, а, враждуя, бьемся до последней капли крови.