Книга Призраки пропавшего рейса - Беар Гриллс

мы сможем что? — перебила его Нарова, холодно глядя на него из-за стекла противогаза. — Рассказать миру? Большую часть этих технологий мы уже усовершенствовали. Возьмем хотя бы Rontgenkanone — лучевую пушку. Совсем недавно американцы создали именно такую штуку, присвоив ей кодовое название «Хищник». Она стреляет сгустками плазмы в форме пончиков. Что-то вроде маленьких шаровых молний. Это глубоко засекреченная программа. Секретнее не бывает. Как и непосредственный предшественник «Хищника» — нацистская Rontgenkanone. Так что, мистер Уильям Эдвард Майкл Джегер, — нет, в обозримом будущем мы не сможем представить миру это открытие. Но это не означает, что мы не должны сделать все от нас зависящее для того, чтобы вытащить отсюда этот самолет, разумеется, с самыми благими намерениями.

Джегер молча смотрел на Нарову. Уильям Эдвард Майкл Джегер — зачем она назвала его полным именем?

— Знаешь, что я тебе скажу? У меня миллион вопросов. — Джегер повысил голос, пытаясь услышать себя за сипением собственного противогаза. — И большая их часть касается тебя. Может, все-таки скажешь мне, откуда ты столько знаешь? Может, хотя бы скажешь мне, кто ты такая? Откуда ты? На кого ты работаешь? Ах да, и еще я хотел бы знать историю твоего кинжала.

Когда Нарова снова заговорила, ее взгляд был устремлен на мертвый лес.

— Может, я и отвечу на часть твоих вопросов, когда мы отсюда выберемся. Когда мы будем в безопасности. Но пока что…

— Не забудь рассказать о сумке с документами, — перебил ее Джегер, — которую ты нашла в кабине пилотов. Ответь мне, что в ней такое? Полетный лист? Аэронавигационные карты? Конечный пункт назначения этого и других самолетов?

Нарова не стала отвечать на его вопросы.

— В настоящий момент, Уильям Эдвард Майкл Джегер, мне кажется, тебе достаточно знать только то, что я знала Эдварда Майкла Джегера, твоего деда. А если точнее, «дедушку Теда», как мы все его называли. Он был для нас всех и руководителем, и путеводной звездой. Я работала с твоим дедом. Или, если точнее, я работала в память о нем. Я работала с его наследием.

Нарова вытащила свой кинжал:

— Именно твой дед завещал мне вот это. Мне было очень любопытно познакомиться с его живым наследием — с тобой. Мне до сих пор любопытно. Я понятия не имею, представляешь ли ты собой все или хотя бы хоть что-нибудь из того, что я надеялась в тебе найти.

Джегер онемел от изумления. Прежде чем он нашелся, что ответить, Нарова заговорила снова:

— Он был дедом, которого у меня никогда не было. Которого у меня и не могло быть. — Впервые за все время их знакомства Нарова в упор смотрела на Джегера, не отводя глаз. — Я скажу тебе больше. Я всегда завидовала вашим с ним взаимоотношениям… а также тому, что ты мог самостоятельно избрать свой путь.

Джегер поднял ладони.

— Эй… это еще что такое?

Нарова отвернулась.

— Это долгая история. Я не знаю, готова ли я. Готов ли ты… Да и не время сейчас…

Ее слова прервал истошный вопль, раздавшийся в интеркоме и эхом разнесшийся по огромному брюху самолета:

— Ааааааа! Снимите с меня это! Снимите это!

Джегер резко развернулся и увидел, что Дейл забрел в самую гущу паучьих гнезд. Оператор так сосредоточился на своем объективе, что не смотрел, куда идет. И теперь он был весь опутан толстыми липкими нитями. Дейл одновременно пытался удержать камеру и избавиться от удушающих шелковых сетей с кишащими в них толпами арахнид.

Джегер бросился к нему на помощь.

Он сомневался, что фонетрия способна прокусить перчатки или противогаз Дейла, не говоря уже о защитном костюме. Но Дейл этого, скорее всего, не знал, и его ужас был вполне реален.

Толстыми резиновыми перчатками Джегер начал сбивать с груди оператора извивающуюся массу шипящих пауков, расшвыривая в стороны их мясистые тела. С помощью Наровой он освободил из паутины отчаянно прижимающего к себе камеру Дейла. И только после этого он понял настоящую причину его паники.

В куче оборванных шелковых нитей лежал скелет, одетый в полуистлевшую форму офицера СС. Его лишенное плоти лицо представляло собой застывшую маску ужаса. Джегер молча смотрел на мертвеца, вне всякого сомнения одного из пассажиров севшего в джунглях «Ju-390». В этот момент в его наушниках раздался голос Дейла.

— Меня испугали не эти чертовы пауки! — выдохнул оператор. — Я вдруг оказался в объятиях мертвого нацистского генерала!

— Я тоже его вижу, — подтвердил Джегер. — И знаешь, что я тебе скажу? На его фоне ты просто красавчик! Пошли, некогда тут рассиживаться.

Джегер осознавал, что они уже почти час находятся в этом жутком самолете. Пора было переходить к активным действиям. Но, уже шагая впереди Наровой и Дейла обратно к кабине пилотов, он вдруг похолодел от осенившей его мысли. Ему еще предстояло выяснить, как этот самолет может привести его к разгадке исчезновения жены и ребенка.

Каким-то образом судьба Руфи и Люка была неразрывно связана со всем, что они здесь обнаружили. Reichsadler — эта печать дьявола — имел отношение как к грузу военного самолета, так и к похищению семьи Джегера.

И ему каким-то образом было необходимо начать поиск улик и ответов.

Глава 64

Джегер стоял на самом краю все еще живых джунглей, беседуя со своей командой — Льюисом Алонсо, Хиро Камиши, Летисией Сантос, Джо Джеймсом, Ириной Наровой и снимающим их беседу Майком Дейлом. Пурууэха, Гвайхутига и остальные индейцы тоже были здесь. Он снял противогаз, но массивный костюм биохимической защиты по-прежнему был на нем.

— Вы все знаете нашу задачу, — хриплым от напряжения и усталости голосом произнес Джегер. — Мы начинаем подъем самолета. Экипаж «Эйрландера» полагает, что на то, чтобы высвободить его отсюда, им понадобится около часа. Именно это время я и прошу вас нам предоставить. Делайте все что можете, чтобы задержать плохих парней, но без излишнего героизма. Самая главная задача — остаться в живых. Давайте постараемся это сделать. И помните: как только мы поднимемся, прекращайте бой и уносите отсюда ноги.

Джегер посмотрел на гигантский дирижабль, который, казалось, заполнил все небо у них над головами. «Эйрландер» и в самом деле представлял собой грандиозное зрелище. Он висел менее чем в сотне футов над обломанными костлявыми ветками мертвого леса, напоминая брюхо огромного белого кита, каким-то образом зависшего в облаках.

Он был в четыре раза длиннее и в десять раз шире «Ju-390». Около трех с половиной миллионов кубических футов гелия заполняли его луковицеобразный корпус.

На его фоне военный самолет казался просто карликом.

Опуститься ниже пилот «Эйрландера» просто не мог — верхние ветки мертвого леса торчали