Книга Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха - Роберт Кочарян

который рассчитывал. Напротив, вы потеряли контроль над территорией вдвое большей, чем сам Карабах. Стоит ли повторять? Понятно, что если еще раз будет развязана война, то она не ограничится Карабахом: Армения не останется в стороне, кто бы ни был президентом Армении. Значит, начнется война между Арменией и Азербайджаном. Вы к этому готовы? Вы этого хотите?

Новой войны не желал никто – ни он, ни я. Мы искали вариант мирного решения, который устроил бы обе стороны.

– Я не могу отдать вам Карабах, – говорил Алиев.

– Что значит отдать? – удивлялся я. – Ведь по факту у вас его нет. Как вы можете отдавать или не отдавать то, чем фактически не владеете? Если вы отказываетесь от мыслей о военном захвате, то вам придется принять идею, что Карабах уже не ваш.

Впрочем, эмоциональных споров между нами не возникало: мы оперировали аргументами, и каждый пытался сформулировать свою позицию, высказать и объяснить свою озабоченность, обозначить границу того, что он может и чего не может сделать.

Суть предложения Алиева состояла в следующем: Азербайджан может признать Карабах армянским вместе с коридором, соединяющим его с Арменией. Однако взамен, наряду с возвратом захваченных нами во время войны районов вокруг Карабаха, он предлагал обмен территориями. Речь шла о Мегринском районе Армении, который отделял Азербайджан от Нахичевани. Такой обмен мы считали абсолютно неприемлемым в первую очередь из-за потери границы с Ираном. К тому же – а что делать с людьми, которые живут в этом районе? Как мне, карабахцу, сказать им, что ради присоединения Карабаха к Армении Мегри переходит к Азербайджану?

Теракт в парламенте Армении 27 октября и вызванный им острый внутриполитический кризис на время прервали переговорный процесс. Мне требовалось восстановить управляемость в стране и укрепить свои пошатнувшиеся позиции для продолжения столь важных переговоров.

Ки-Уэст – мирный договор, который не был подписан

В середине 2000 года переговорный процесс возобновился. Наиболее значимой стала наша с Алиевым встреча рядом с селом Садарак, недалеко от Нахичевани. Специально для переговоров азербайджанская сторона разбила компактный полевой лагерь. Мы обсуждали все ту же тему: как нам размежеваться. Я понимал желание Азербайджана иметь связь с Нахичеванью, но предложил рассмотреть другой вариант: а что, если мы предоставим Азербайджану суверенную дорогу, проходящую по территории Мегринского района Армении и соединяющую две части Азербайджана? Алиев сказал, что не представляет, как это можно реализовать, и мы провели целую серию переговоров по этому вопросу: пытались понять, как это можно осуществить, искали примеры реализации подобного решения в истории других стран, обсуждали, как и какими силами можно обеспечить суверенность дороги, кто будет дорогу патрулировать. Местность там горная, нам пришлось бы проложить трассу длиной 50 километров, состоящую преимущественно из туннелей и эстакад.

К этому времени об идущем между нами переговорном процессе мы уже поставили в известность посредников, и они активно в нем участвовали. В общих словах мы довольно близко подошли к варианту, при котором Азербайджан признает Карабах с Лачинским коридором частью Армении в обмен на возврат удерживаемых нами азербайджанских территорий и особый статус дороги через Мегри в Нахичевань, которую будут патрулировать международные миротворцы. Но оставалось много деталей, которые необходимо прояснять, чтобы договориться.

Настало время привлечь первых лиц стран-посредников: это придало бы больший вес процессу и гарантировало, что международное сообщество готово приложить достаточно ресурсов для практической реализации договоренностей, если они станут окончательными. Одним из первых подключился президент Франции Ширак, который всегда проявлял неподдельный интерес к урегулированию конфликта и хорошо знал его тонкости. Он пригласил меня и Алиева в Париж, где состоялись очень продуктивные переговоры в трехстороннем формате. Позже на ланче Жак Ширак сказал, что впервые у него возникло чувство, что процесс сдвинулся с мертвой точки и мир на Кавказе обретает реальные черты. Мы провели совместную пресс-конференцию и разъехались в оптимистическом настроении. Оставалось подготовить общественное мнение внутри наших стран к принятию предложенного плана. Это было непросто: противников такого урегулирования и в Азербайджане, и в Армении хватало.

В этот момент посредническую инициативу у Франции перехватили американцы – на сцену вышел Керри Кавано. Керри являлся американским сопредседателем Минской группы ОБСЕ и теперь решил, что это – его звездный час: при сопредседательстве Кавано может быть подписан исторический документ! А может быть, посчитал, что нельзя упускать момент, надо форсировать переговоры, пока президенты настроены решительно. Человек энергичный, с большими амбициями, он перехватил инициативу и стал очень активно подгонять процесс.

Началась практическая работа над проектом соглашения со всеми деталями. Кавано убедил госсекретаря США Колина Пауэлла, чтобы тот в качестве посредника принял участие в подписании мирного договора. Выбрали место – Ки-Уэст, самую южную точку США, красивейшие острова, где жил Хемингуэй. Назначили дату – 3 апреля. Все это происходило с таким напором, что Ширак, с которым нас связывали довольно близкие отношения, поделился со мной своими сомнениями: «Мне кажется, американцы слишком спешат, надо, чтобы ситуация вызрела в большей степени, а они, похоже, этого не понимают». Разговор происходил в Париже, куда я приезжал с визитом в феврале 2001 года.

Недели за две до Ки-Уэста в Азербайджане были объявлены парламентские слушания на карабахскую тему. Я внимательно следил за выступлениями, и что-то меня насторожило. Алиев полностью контролировал парламент, и я не мог понять, зачем ему вдруг понадобились эти слушания, а главное, куда они в итоге приведут. Тональность и характер выступлений явно не помогали подготовить общественное мнение: скорее они показывали, что меняется подход.

Я пригласил к себе посла Соединенных Штатов и сказал, что обеспокоен слушаниями в парламенте накануне поездки в Ки-Уэст: у меня появилось ощущение, что Алиев готовит почву для отказа. «Вы уточните, пожалуйста, у Алиева, – попросил я его. – Если что-то изменилось, Ки-Уэст надо отменять, а то получится конфуз, да еще и при посредничестве госсекретаря». На следующий день посол мне сообщил: «Нет, все нормально. Мы связались с Алиевым, и он подтвердил: все в силе. Обсуждение в парламенте он объясняет необходимостью подготовить общественное мнение». «Ладно, – подумал я, – может, показалось». Еще через два дня выступал сам Алиев. Я читаю текст его выступления и вижу: да нет же, не показалось. Что-то явно идет не так! Прошу Вардана Осканяна: «Свяжись еще раз с американцами. Мне эта история не нравится. Я думаю, в Ки-Уэсте ничего не получится». Он еще раз связался – уже и с послом, и с Кавано. Те на следующий день снова сказали: все в порядке, они общались с Алиевым, и тот подтверждает, что едет в Ки-Уэст с серьезными намерениями. Звонить Алиеву напрямую в этой ситуации я не стал, опасаясь,