Книга Мимолетное прикосновение - Стелла Камерон

Ну до чего же непонятливы иногда мужчины!

— Должно быть, я тут за эти дни вконец застращал слуг. Ну не беда, мы быстро найдем тебе горничную. Ты, наверное, с ног валишься от усталости. — Поднявшись, Эдвард предложил жене руку. — Тебе надо поесть и поспать.

— Не надо никого звать, — поспешно предупредила Линдсей, в свою очередь поднимаясь. — Я знаю дорогу наверх и совсем не голодна.

Эдвард шагнул ближе. Рука его была теплой и крепкой. Он молча повел Линдсей через холл к подножию лестницы.

— Надеюсь, ты найдешь там все, что нужно, — пробормотал он у нижней ступеньки. — Пожалуйста… прошу тебя, ничего не бойся. Я останусь у себя в кабинете.

Но девушка лишь крепче сжала его руку. Пальцы молодых людей переплелись. Шагнув на первую ступеньку, Линдсей оглянулась.

— Знаешь, кажется, я забыла дорогу, — пожаловалась она и лукаво прикусила нижнюю губу.

Эдвард нахмурился.

— Но ты ведь не хочешь звать горничную.

— Не хочу. — Она выразительно замотала головой. Виконт продолжал хмуриться

— Эдвард, проводи меня.

Глава 24

Эдвард медленно шагнул к Линдсей. Она поднялась еще на ступеньку, виконт — за ней. Наконец — видимо, опомнившись — он тоже улыбнулся ей и повел наверх. У двери ее спальни он остановился.

— Как недавно я в первый раз привел тебя сюда — но сколько же всего успело случиться с нами с тех пор.

— Мне кажется, прошла целая жизнь, — отозвалась она.

— Камин уже разожжен, — предупредил Эдвард. В голос его вернулось беспокойство. — Я велел постоянно топить здесь, просто потому… ну, на случай…

— На случай, если я вернусь домой?

От улыбки на щеках виконта заиграли ямочки.

— Сдаюсь, — только и сказал он.

Когда Эдвард улыбался, он выглядел таким по-мальчишески задорным и в то же время неотразимо обольстительным, что Линдсей невольно прижала руку к бурно вздымающейся груди.

— Признаюсь, я немножко устала.

— Тогда ляг поспи. — Виконт шагнул назад.

— Боюсь, одна я не засну. — Линдсей опустила ресницы и почувствовала, как заливаются краской щеки. — А вот если бы ты со мной чуть-чуть посидел, мне было бы спокойней.

Наверное, он сочтет ее слишком развязной, но, в конце-то концов, что тут такого? Они ведь муж и жена.

Не проронив ни слова, Эдвард ввел ее в спальню. Там все выглядело точно так же, как в тот вечер, когда Линдсей сбежала из этого дома. Только со спинки кресла исчезло прекрасное подвенечное платье. Зато ночная рубашка, приготовленная для первой брачной ночи, так и лежала на подушке.

— Я подожду в гардеробной, — сказал виконт. — Если захочешь, позови меня, когда ляжешь, и я посижу с тобой. Линдсей, это из-за того, что я натворил, тебе теперь страшно засыпать?

— Ничего подобного.

Из груди его вырвался вздох облегчения. Линдсей смущенно отвела взгляд в сторону — бежевые рейтузы так плотно облегали мускулистые ноги и бедра Эдварда, что не требовалось большого воображения, чтобы представить себе все изгибы его фигуры.

Эдвард тоже отвернулся и вышел в маленькую гардеробную, смежную со спальней. Линдсей слышала, как скрипнуло кресло, когда он садился.

Отложив сумочку, девушка подошла к трюмо; уселась перед зеркалом и распустила волосы.

Кресло вновь скрипнуло.

— Эдвард…

— Да?

— Ты не мог бы подойти ко мне?

Не поворачивая головы, она следила в зеркале, как муж вошел в спальню и остановился за спинкой ее стула.

— Знаешь, оказывается, я устала гораздо больше, чем думала. Я не оторву тебя от каких-нибудь важных дел, если попрошу помочь мне приготовиться ко сну?

Глаза их встретились на серебристой глади стекла. Виконт взял с трюмо одну из дорогих расчесок.

— Для меня нет дел более важных, чем вы, миледи. Одной рукой он приподнял пышную гриву волос девушки, едва касаясь шершавыми костяшками пальцев ее шеи. Линдсей сладко зажмурилась от удовольствия. Сперва движения Эдварда были медлительны и осторожны, словно он боялся больно дернуть запутавшийся локон, но постепенно уверенность вернулась к нему, взмахи расческой стали шире и плавнее.

И при каждом взмахе пальцы виконта дразнящей лаской касались кожи Линдсей.

— Твои волосы всегда напоминали мне расплавленное золото. — Голос его был тих и нежен. — Они сияют подобно золотому шёлку. Отложив расческу, он за плечи притянул девушку к себе. Линдсей открыла глаза. Эдвард улыбался ей сквозь зеркало, тыльной стороной ладони поглаживая ее щеку.

— Наверное, миледи, теперь вам хочется остаться одной.

— Почему? — Она накрыла его ладонь рукой. — Я не хочу, чтобы ты уходил.

— Ho но я мужчина, Линдсей. А ты женщина. Прекрасная и желанная. И мы одни.

— И я твоя жена, — негромко напомнила Линдсей. Эдвард нагнулся к ней.

— Да, ты моя жена. — Он легонько куснул ее за мочку уха. Линдсей едва не вскрикнула, почувствовав, как бедра наливаются томительной тяжестью.

— А я когда-нибудь говорил тебе, что твой голос сводит мужчин с ума?

Линдсей наклонила голову, чтобы ему было удобнее.

— Не помню, может быть.

Ее вдруг пробрала дрожь.

— Замерзла? — Шепот Эдварда обжигал ей шею.

— Вроде бы нет. — Причесать тебя еще немножко?

Линдсей кивнула.

Словно стремясь убежать от расчески, шаловливые пряди рассыпались у нее по спине, плечам, даже груди, но рука Эдварда находила их повсюду.

Линдсей обвела губы языком — и заметила в зеркало, что взгляд Эдварда устремился на ее рот. Рука его застыла, где была — на одном из пышных холмиков, пальцы несильно сжимали сквозь пелену кудрей вздымающуюся плоть. Сгорая от неуемного желания, чтобы он поскорее погладил ее по-настоящему, девушка откинула назад волосы и снова накрыла его руку своей, прижала сильнее. С губ ее сорвался дрожащий вздох. Склонившись над возлюбленной, Эдвард принялся покрывать жаркими поцелуями ее шею и плечи, спускаясь все ниже и ниже.

— Эдвард! — выдохнула она. — Ах, Эдвард!

— Да, радость моя. — Губы его уже достигли выреза платья. Девушку охватило нетерпеливое предвкушение. Ему остается только…

— Ах.

Словно услышав безмолвный зов ее тела, Эдвард просунул язык под вырез, с новым пылом приникнув к жаждущему ласки розовому соску.

На Линдсей накатила вдруг тягучая приятная слабость, горячая и непреодолимая, исходящая откуда-то из глубины лона и волной разливающаяся по всему телу.