Книга Бесстыдница - Генри Саттон

Она адресовала это пожелание своему отцу и Нони — теперь уже миссис Мередит Хаусман, — которые стояли напротив у камина.

— Желаю вам удачи, — добавил судья Нидлмен. Артур Уеммик присоединился к пожеланиям.

— Допив шампанское, Нони бросила свой бокал в камин. Бокал со звоном разлетелся вдребезги.

— Это еще зачем? — вскинул брови Мередит.

— Я давно мечтала об этом, — пояснила Нони. — Это… Словом, это как в кино.

Мередит расхохотался, остальные последовали его примеру.

— Что ж, я пойду заведу машину, — сказал Уеммик. Он собирался отвезти молодоженов в Бейкерсфилд, откуда они должны были вылететь на арендованном самолете в Акапулько.

— Ну что, миссис Хаусман, как вы себя чувствуете? — спросил Мередит.

— Чудесно! — просияла Нони. — Это самый счастливый день в моей жизни.

— Рад это слышать, — сказал Мередит.

— И для меня сегодня один из самых счастливых дней, — неожиданно для себя выпалила Мерри.

Отец вопросительно посмотрел на нее.

— Я говорю вполне серьезно, — подтвердила Мерри. Она даже не знала, какими словами передать отцу, насколько счастлива вновь обрести в его лице друга. Очередной брак отца не вызвал у нее отрицательных эмоций. В лице Нони она не видела угрозы для своих отношений с отцом. Ей даже было немного жаль эту девочку. Скромную, милую и даже наивную. Похоже, кроме Мередита Хаусмана, ее ничто больше не интересовало. Разве что еще лошади и кино. Нони даже в голову не пришло, что она должна попытаться установить какие-то отношения с Мерри. Она просто сразу восприняла Мерри как дочь Мередита, а позже — как подругу. Мерри немного сочувствовала ей, сознавая, насколько одинокой и оторванной будет порой чувствовать себя девятнадцатилетняя девочка в обществе пятидесятидвухлетнего мужчины. Вместе с тем она прекрасно понимала, какую роль Нони играет в жизни Мередита. Ведь отец Мерри вовсе не выглядел стариком, напротив — разговаривал и двигался он задорно, бодро и энергично. И все привыкли считать его энергичным мужчиной и пылким любовником. Однако требования к нему предъявлялись настолько высокие, что Мередит всерьез опасался, что, проснувшись в одно прекрасное утро, поймет, что груз ему уж не по силам. И тогда в один миг рухнут его жизнь и карьера. Все, чему он посвятил себя. Нони была живым доказательством правдивости образов, которые Мередит создавал на киноэкране.

Мерри не думала, что брак отца с Нони продлится достаточно долго. Хотя ее это и не волновало. Она уже убедилась, что счастье капризно и мимолетно, как золотые рыбки, которые продаются в дешевых лавках: девяносто девять из них быстро погибают, а вот сотая толстеет, наливается соками и годами плещется в бассейне.

Интересно, будут ли у них дети? Мерри подумала, что ее отцу это придало бы новые силы. Правда, она с трудом представляла, какая жизнь будет ждать ребенка. Она отставила свой бокал на мраморное пресс-папье, украшавшее стол судьи. Не ей за них решать. Так что и нечего ломать над этим голову.

— Что ж, Артур уже нас ждет, — произнес Мередит. — Спасибо вам, судья.

— Рад был вам помочь, — ответил Нидлмен. — Счастливого путешествия.

Мередит предложил одну согнутую в локте руку Нони, а другую — Мерри. Они вышли от судьи и спустились к машине.

Домой Мерри вернулась в приподнятом настроении. Всю дорогу она не переставая твердила себе, что счастлива. Хотя в глубине души отказывалась в это поверить. Что-то казалось ей неправильным. Словно чего-то недоставало. Она бесцельно мерила шагами гостиную. Потом закурила и тут же заметила, что буквально за минуту до этого зажгла другую сигарету, которая лежала и тлела в пепельнице. Да, что-то явно было неладно.

Она загасила тлеющую сигарету и призадумалась. И тогда ее осенило: Элейн! Ее собственная мать.

Она прекрасно сознавала, что хочет невозможного, но почему-то из-за чуда, свершившегося в отношениях о отцом, в ее голове засвербила навязчивая мысль о том, что подобное чудо может случиться и в отношениях с матерью. Может быть, она хотя бы попытается их наладить? Вдруг им удастся стать друзьями?

С тех самых пор, как Мерри перебралась в Лос-Анджелес, она всячески избегала Элейн. Под предлогом работы и усталости из-за съемок. За все время она позвонила матери всего дважды, причем оба раза натыкалась на довольно прохладный прием. Мерри радовалась, что ей удавалось избегать общения с матерью, но теперь она призадумалась, стоило ли из-за этого радоваться.

Она сняла трубку и набрала номер Элейн. К телефону подошел Лион.

— Здравствуй, Лион. Это Мерри.

— Привет, Мерри, — отозвался он, довольно уныло и безжизненно.

— Я бы хотела заехать к вам сегодня вечером, — сказала Мерри. — Сто лет уже ни тебя, ни мамы не видела.

— Мамы сейчас нет дома. Она вернется примерно через час.

— А что, мне нужен входной билет? — игриво спросила Мерри.

— Наш дом — твой дом, — ответил Лион.

Мерри подумала, что такое довольно странно слышать из уст четырнадцатилетнего подростка. Или же он просто так шутит, подтрунивает над ней.

— Тогда ждите меня через полтора часа, — сказала Мерри и положила трубку.

Остановив «шевроле» перед крыльцом столь знакомого дома, она радостно взбежала по ступенькам и позвонила. Дверь открыл Лион.

При виде брата Мерри пришла в ужас. Она не могла поверить своим глазам.

— Что это за чертовщина? — только и вымолвила она.

Диковинная накидка ярко-оранжевого цвета с развевающимися полами, на ногах плетеные веревочные сандалии. А прическа вообще совершенно невообразимая. Голова подстрижена «под горшок», на макушке выбрита тонзура…

— Оставь туфли на крыльце, пожалуйста, — попросил Лион.

— Почему? — изумилась Мерри. — Что это тебе взбрело в голову?

— Они кожаные.

— Разумеется, они кожаные!

— Я принесу тебе веревочные сандалии.

— Что ты плетешь?

— Или ты предпочитаешь бумажные тапочки?

— Ну, хватит, Лион. Пошутили — и довольно. Или ты всерьез?

— О, да.

Мерри была по-прежнему убеждена, что он притворяется. Конечно же, это розыгрыш. Хорошо, она немного поиграет с ним, так и быть. Сняв туфли, она шагнула вперед, однако Лион преградил ей дорогу.

— Твоя сумочка, — сказал он.

— Что? — Мерри не поверила своим ушам. — Не могу же я оставить сумочку на крыльце. Ее же украдут! К тому же в ней мои сигареты.

— Сигареты тебе не понадобятся. Мы с мамой не выносим табачный запах.

— Господи, о, чем ты говоришь?

— Ну, заходи же, — пригласил Лион.

Она положила сумочку на крыльцо рядом с туфлями и прошла следом за братом в дом. Ее ноздри уловили какой-то странный запах. Мерри несколько раз принюхалась, прежде чем узнала аромат сандаловых благовоний.