Книга Врата Тартара - Сергей Извольский

- Получается, что за мной сейчас охотятся, стремясь убрать или как твою ненужную невесту, или как будущего лидера, если мама́ убита.

- Или как будущую королеву и невесту одновременно, - добавил я.

Анастасия думала долго. Не меньше нескольких минут она сидела, опустив взгляд.

- Если я стану… королевой, - явно впервые попробовала она на вкус это слово применительно к себе. - Ты останешься рядом со мной? – подняла взгляд Анастасия.

- А ты уверена, что тебе это надо? – поинтересовался я. Спрашивал в первую очередь насчет себя – нужен ли я ей рядом, но Анастасия как оказалось поняла вопрос совершенно иначе.

- Ты читал Прокопия Кесарийского?

- Только Персидскую войну, - кивнул я уже догадываясь, о чем идет речь. И процитировал: - И вот василиса Феодора сказала следующее…

Дальше дословно не помнил. Зато хорошо помнила княжна. Пронзительным взглядом глядя мне в глаза, она заговорила, заполняя паузу.

- …бегство, даже если когда и приносило спасение, и, возможно, принесет его сейчас, недостойно. Тому, кто появился на свет, нельзя не умереть, но тому, кто однажды царствовал быть беглецом невыносимо. Да не лишиться мне этой порфиры, да не дожить до того дня, когда встречные не назовут меня госпожой! Если ты, василевс…

Анастасия вдруг осеклась на полуслове. Удивительно – впервые разговаривает со мной подобным образом. В смысле, тщательно выверяя слова, отчетливо заботясь о моих чувствах. По ее эмоциям я понял, что дальнейшую часть цитаты о намеревавшимся сбежать с казной Юстиниане, на короткое время поддавшемся слабости страха, она ко мне не относит никоим образом, но оценил ее тактичность.

- Мне тоже нравится древнее изречение, что царская власть – прекрасный саван, - закончил я за княжну последней фразой из знаменитой речи Феодоры. – Но есть нюанс.

- Какой? – совершенно серьезно поинтересовалась княжна.

- Феодора, эта святая женщина, в юности была… цирковой артисткой, - не стал я произносить слово «гетера», а тем более «проститутка». – И в ее речи есть многие недоговоренности, которые мне, как реально смотрящему на мир, очевидны.

- И какие же?

- В случае потери власти Феодоре было бы очень долго, далеко и глубоко падать. Более того, границы обитаемого мира тогда был гораздо более узкие, а золотые монеты за их пределами теряли ценность без собственной карманной армии. И за время царствования Феодоры как императрицы у нее накопилось столько врагов, что вряд ли она верила в возможность успешного бегства, прекрасно это понимая.

Единственное спасение для нее в той ситуации – это жизнь в лесном шалаше вдали от цивилизации. У тебя совершенно иная история. Ты провинциальная аристократка, и в случае, если откажешься от претензий на власть над значительной территорией Восточной Европы, просто останешься при своих. Балы, красавцы, лакеи и юнкера никуда от тебя не уйдут, как и место в высшем свете.

- И потом всю жизнь знать, что упустила такую возможность?

- Тридцать тысяч.

- Что тридцать тысяч?

- Ты, когда читала о восстании Ника́, в первую очередь обратила внимание на решительные слова святой женщины Феодоры, которая привела в чувство собравшихся испуганных мужчин. Я же больше обратил внимание на тридцать тысяч. Именно столько людей, по Прокопию, было убито в Константинополе при подавлении бунта Юстинианом. Ты готова взять на себя подобное? Учитывая, что в грядущей войне жертв может быть не просто не меньше, а поболее, чем случилось после выстрела Гаврилы Принципа? Это ведь вполне может оказаться первым камнем в лавине новой мировой войны.

- А может и не оказаться. И даже если так, этот камень все равно кому-то придется кинуть, - пожала плечами княжна.

Произнесла она это совершенно спокойно, просто констатируя факт.

- Даже без этого. Хорошо подумай, готова ли ты стать Анастасией Кровавой, жестокой властительницей, ненавидимой большей частью своих подданных?

- Сейчас ты уже перегибаешь.

- Ты думаешь, царь в случае победы отдаст тебе в управлении тучные земли кланов?

- Даже если нет, Польша и Балканы уже не выжженная земля.

- Я вырос в Волынском протекторате.

- И? – не совсем поняла Анастасия.

- Польша и Балканы — это не выжженная земля. Но по большей части это территории вне юрисдикции ООН. Я вырос на такой территории, и намного больше знаю о тех местах. Твои возможные оппоненты создали искусственное княжество на землях протекторатов. И расширять его можно будет в основном за счет протекторатов. Учти, чтобы без цифрового рабства цивилизовать обитающих там людей до уровня благополучных стран нужно или много времени, или много крови. Времени у тебя не будет, и счастье для всех тебе придется заталкивать в подданных насильно. А это будет очень больно.

- Даже так? – почувствовав, что в моих словах нет ни доли лукавства, заметно напряглась Анастасия.

- Даже так, - кивнул я, наблюдая за княжной.

Анастасия и до этого сидела в напряжении, которое практически не могла скрыть. Я относил это насчет серьезности обсуждаемых тем, но только сейчас понял, что причина в другом. Вот только не понял почему именно княжна настолько сильно сейчас напряжена.

- Как все непросто, - негромко, с хрипотцой произнесла княжна, и даже кашлянула чуть, возвращая голос.

– Артур?

- Я.

- Вопрос.

- Внимательно.

- Можно я подумаю об этом завтра?

Не понимая, в чем причина столь резкого изменения эмоционального фона княжны, я недоумевающе смотрел на девушку. Анастасия между тем поднялась и подошла ко мне. Невольно я поднялся навстречу – как раз в тот момент, когда после легкого движения полотенце упало на пол, открывая девичье тело по всей красе.

Глава 15

Еще даже брошенное полотенце не приземлилось на пол, а я уже шагнул вперед, заключив Анастасию в объятия. Глаза девушки оказались совсем рядом – я видел, как трепещут ресницы. Несколько секунд мы простояли без движения, глядя друг на друга. Невольно вздрогнув от разочарования и жгучего стыда, княжна опустила взгляд, желая провалиться сквозь землю.

Попробовать поднять с пола полотенце и укутать ее обратно? Лишь добавит неловкости. Пытаться что-то объяснить, когда обнаженная девушка оказалась перед тобой в ожидании ответных действий? Еще хуже. Именно поэтому я сделал то, что сделал. Наверное для того, чтобы не оттолкнуть от себя Анастасию словами или действиями, оставляя рубец в воспоминаниях на долгие годы.

Глаза княжны были закрыты, ресницы подрагивали, а сухие потрескавшиеся губы едва приоткрыты. Осторожно отведя рассыпавшиеся волосы от ее лица, я заправил еще влажные локоны ей за ушко. Княжна от прикосновения вздрогнула, губы ее приоткрылись, и она глубоко вздохнула не в силах справиться с прерывистым дыханием.