Книга Десятая жизнь - Ирина Матлак

— Ты знал? Про своего деда и Акиру.

— Нет, — тут же ответил он, как будто только и ждал этого вопроса. — Но я знал, что мой дед был главнокомандующим темным магом, разорившим остров Небесной кошки. Наша семья поколениями жила в особняке, стоящем на обрыве в Морегорье. Он тоже жил там, но потом за заслуги перед королевством ему была подарена резиденция, на месте которой сейчас находится маковое поле. Я не хотел иметь с ним ничего общего, как и со своим родовым гнездом. Поэтому почти всю сознательную жизнь провел в столице. И жил там до тех пор, пока из-за Акиры не лишился титула придворного мага. Что ж, — невесело усмехнулся он, — теперь я, по крайней мере, могу ее понять. Я думал, она ненавидит меня и весь наш род только лишь из-за того, что она ликой. Но, как оказалось, она имела непосредственное отношение к событиям тех дней.

Я не знала, что тут можно сказать, поэтому промолчала. Так и не смогла понять, что Лафотьер теперь испытывает по отношению к Акире. И, что еще более важно — что испытывает по отношению ко мне.

— Как тебя схватили? — неожиданно обратился он к смачно чавкающему Феде.

Тот быстро прожевал очередную порцию сухариков и, точно рядовой перед генералом, отчитался:

— Мы даже до вашего дома доехать не успели! Марта… то есть Малетта… фактически бросилась под экипаж, вынудив нас остановиться. Потом меня по голове шарахнули — должно быть, господин Дэйш. Дальше ничего не помню… Точнее, помню, что один раз очнулся на постоялом дворе. Еще в окно выглянул и увидел, как вы садились в экипаж. Но меня опять в отключку отправили. Потом уже только на острове в сознание пришел…

Мне сразу же вспомнилось ощущение на постоялом дворе: как будто на меня кто-то смотрит. Выходит, не показалось.

Бедный впечатлительный Федька, на долю которого выпало слишком много потрясений, опять приложился к сухарикам. Он храбрился, но было хорошо заметно, как болезненно ноет его разбитое сердце. Марта ведь ему по-настоящему нравилась.

На этот раз ночь мы провели в экипаже, не делая остановку на постоялом дворе. Хотелось быстрее со всем покончить, поэтому мелкие неудобства вроде затекшей шеи были несущественны. Я спала крепко и без сновидений, а проснулась как раз к тому времени, когда мы подъезжали к маковому полю.

Уже наступило утро. Солнце взошло, но еще недостаточно, чтобы изнурять зноем. После прошедшего ночью дождя воздух сделался влажным и свежим, усилились все запахи, и именно сладковатый аромат маков разбудил меня.

Из экипажа мы вышли все вместе. Только Федя так и остался стоять около повозки, не горя желанием снова встречаться с Ликоой, а мы пошли по уже знакомой тропинке среди маков. Признаться честно, я бы тоже предпочла никуда не ходить, но куда уж тут денешься, если встречу назначило высшее существо, по сути, подарившее тебе новую жизнь?

— Как думаешь, чего она хочет? — немного нервно спросила я, когда мы прошли добрую половину поля.

— Понятия не имею, — честно признал Лафотьер и, глянув на меня через плечо, добавил: — Не теряй бдительности.

И без того нервничающая, я не могла не съязвить:

— Ну конечно, я же, в случае чего, так легко смогу дать ей отпор! Особенно теперь, когда у меня нет силы и выяснилось, что я никакая не ликой, а… а вообще непонятно кто! Ошибка природы.

— Ты не ошибка природы, — сказал Лафотьер так тихо, что я не была уверена, не послышалось ли мне.

Дойдя практически до самого конца макового поля, так и не увидев Прародительницу, мы остановились на том месте, где земля плавно сменялась песком.

Вблизи это место оказалось еще более поразительным, чем издали. Маки устилали прибрежную полосу и невесомой россыпью убегали под воду, делая ее ярко-алой. На берег набегали волны, стараясь утянуть с собой цветы, но те, проявляя недюжинную прочность, лишь колыхались в такт их движениям. Снаружи хрупкие, но сильные внутри. И гибкие, что позволяло им выживать… совсем как ликои.

— А вот и вы, — прозвучало поблизости.

Мы непрестанно выискивали взглядами Ликоой, но ее появление перед нами все равно стало неожиданностью. Она пришла с морской пеной, стелющейся у ее ног и казавшейся продолжением длинного струящегося платья. Озаренная розовато-золотистыми лучами солнца, она смотрела на нас так же внимательно, как мы на нее.

— Ну вот, мы пришли, как ты и хотела. — Лафотьер упорно не желал выказывать пиетета перед ее почтенным возрастом и божественным статусом. — Может, наконец скажешь, что тебе нужно?

Прародительница показательно вздохнула, и тонкая бретелька платья плавно соскользнула с ее плеча.

— Какой ты все-таки нетерпеливый, — с долей кокетства усмехнулась она.

Но эта улыбка в следующий миг оказалась стерта, сменившись отрешенной серьезностью. Теперь перед нами стояла настоящая Ликоой — Прародительница целого рода сверхъестественных созданий, высшее существо, обладающее огромной силой, и жительница Немирина.

— Посмотри на это поле, Йен Трейнар Лиан Лафотьер. — Она сделала широкий жест рукой. — Ты знаешь, что случилось здесь пятьсот лет назад. Мои дети страдали здесь, подвергались пыткам, умирали. Их боль и ярость были так сильны, что повисли на их душах якорем, до сих пор привязывающим их к этой земле и не дающим уйти в Немирин. Только прислушайся. Вы оба прислушайтесь и услышите их голоса.

Мне и прислушиваться не требовалось. Как и в прошлый раз, я ощущала их присутствие. Улавливала негромкие стоны и безмолвный плач.

Судя по тому, как напрягся и стиснул кулаки Йен, он тоже услышал.

— В тебе течет кровь того, кто сделал это с ними, — продолжила Ликоой. — Хочешь того или нет, ты наследник его силы. Один из сильнейших темных магов своего времени. Ты должен умереть. Здесь, на этом же месте. Добровольно отдав жизнь во имя спасения душ тех, кто заслужил долгожданную свободу и покой.

— Что? — тихо выдохнула я и, наплевав на то, кто передо мной, возмутилась: — Что за бред? С какой стати он должен умирать? Как будто на этой земле и так пролито мало крови! Что еще за провоцирование суицида?!

— Мы с Маргаритой связаны. — В отличие от меня, Лафотьер оставался спокоен. — Умру я — умрет и она.

— Эта связь начала ослабевать, когда вы оба пришли на мой остров, — возразила Прародительница. — А когда Акира ушла из сознания Маргариты, исчезла вовсе. Маргарита останется жить.

Я ожидала, что сейчас Лафотьер усмехнется в своей обычной манере и скажет, что не собирается умирать из-за каких-то незнакомых ему ликоев. Или просто развернется и уйдет, послав Прародительницу куда подальше.

Поэтому его следующие слова заставили меня не в первый раз усомниться в здравости собственного рассудка:

— Хорошо. Я согласен.

Чего?! Он что, и в самом деле хочет помереть?!

— Не смей! — шокированная до глубины души, воскликнула я.

— Не встревай, Маргарита, — как никогда серьезно и твердо велел Лафотьер. Сейчас его источающий властную решимость облик производил впечатление даже большее, чем Ликоой. — Это только мое дело. Мой долг.