Книга Дикий Восток - Александр Афанасьев

— Нет.

— Увидишь все вопросы отпадут. Такого сброда — не найти даже в Африке, большинство — подрабатывает бандитизмом. Большая часть — изгнана из своих селений и понимает, что с ними будет, если сменится власть. Потому и служит. Против русских они не продержатся и суток даже в обороне. Не говоря уж — в атаке

— Понимаю.

— Но есть муджахиды. Воины Аллаха, они обычно либо спускаются с гор, либо приходят с прибрежных деревушек контрабандистов. Затем — они переправляются на территорию федерации, где находят единомышленников. Там власть — немногим лучше, разница лишь в том, что о тех князьках приходится заботиться русским, а не нам. Ты слышал про газовую атаку?

Сэр Роберт помрачнел

— Слышал.

— Местный султан решил, что у него слишком много подданных и, найдя способ быстро и дешево сократить их число немедленно воспользовался им. Об этом не забыли… здесь никогда ничего не забывают. Я очень надеюсь, что когда султану или его нечестивому сынку, настанет пора расплатиться за все за это — нас здесь уже не будет.

— Боюсь, что это не так.

— На крайний случай — я слышал про путь эвакуации на корабли британского флота. Главная точка сбора для запада страны — порт Мирбат на побережье.

— Кто успеет.

— Вот именно. Кто успеет.

Оба они — прошли и видели немало, и знали, что такое вооруженный мятеж в дикарской стране наподобие африканской или… вот здесь. Тут журналисты негодуют и ручки заламывают по поводу беспорядков, устраиваемых тред-юнионистами[152], с баррикадами, поджогами авто и столкновениями со стражами порядка, для чего Скотланд-ярд аж летучий отряд по борьбе с беспорядками навербовал. Съездили бы сюда или в Африку, посмотрели бы, что такое настоящие беспорядки… вопросы сразу бы всем отпали.

— Но если MI6…

— Ну, об этом не принято громко говорить, но да. Ты знаешь правила.

Сэр Роберт знал правила. Если ты работаешь на Бродвей-Билдинг — никто не задает тебе лишних вопросов, просто ты однажды возвращаешься, и тебе все говорят: привет, рады тебя видеть. И никто не спрашивает, где ты был и что делал. Или… не возвращаешься.

— Хотя основную работу все же делают местные. Я слышал от купцов — за два года количество налетов на караваны увеличилось втрое.

— Разве религия ислам предписывает грабить караваны?

Герб Финли искренне, от души расхохотался

— Ну, ты загнул, дружище. Загнул, как не крути. Религия, которая позволяет грабить караваны. Ты знаешь, все очень просто. Они — дикари. Это ничем не изменить, понимаешь? Они такие есть, такими были их отцы и такими будут их дети. Перевоспитать их… наверное, можно, но лучше потратить свое драгоценное время на что-то более полезное. Но можно натравить их на наших врагов… знаешь, как собак. Подергать за поводок, и сказать — фас! И знаешь, что, брат? Знаешь, о чем молюсь здесь я? О том, чтобы русские убили их как можно больше. Потому что с недобитками придется разбираться уже нам. Клянусь господом, так и будет…

Сэр Роберт покачал головой

— Ты не слишком?

— О, нет, друг. Я в здравом уме и трезвой памяти. Просто, поживи среди этих ублюдков — дикарей столько, сколько я — и ты будешь рад, если кто-то разделается с этими скотами, даже если это будут русские казаки…

Герб Финли разлил виски

— За казаков, друг мой. Пусть Господь поможет этим сукиным сынам. Пусть благословит их меткую пулю и убийственную саблю…

Сэр Роберт неодобрительно покачал головой — но выпил.

— А ты как? Я слышал, ты был вдалеке отсюда…

— Да, грелся под солнышком…

— Куба, мучачос, да…

— Можно так сказать. Так то — Барбадос. Разницы мало.

— И что там?

— Пальмы. Мучачос. Очень жарко.

— Так значит, тебе за мучачос дали орден Бани? — неожиданно трезвым и острым взглядом посмотрел на него старый друг.

Сэр Роберт улыбнулся, скрывая свои эмоции. Достал из банки кубик тушенки, чтобы заесть

— А ты все тот же. Не стареешь.

— Аминь, друг. Здесь, чтобы выжить — надо иметь глаза на затылке и даже на заднице. Так что — троцкисты?

— Они.

— Чертовы ублюдки. Никак не угомонятся.

— Троцкисты… анархисты… везде, где есть несправедливость, появляются они. Иногда я думаю — может, это наказание божие.

— Сплюнь! При чем тут Господь? Здесь, например, троцкисты не появляются, хотя люди живут по уши в дерьме, и не одно поколение, не два — они живут тут так столетиями.

— И что? Появляются другие убийцы. Какая разница, во имя кого убивать? Аллаха — или светлого будущего?

— Да, разницы нет.

Они выпили еще.

— Черт… кончилось.

— Да уж… ты всегда был не дурак выпить.

— Это кто говорит. Ты помнишь, как мы после матча по регби…

— О, да. Папин Хамбер и дочка фермера Элен.

— Ты и в самом деле ее тогда трахнул?

— А ты как думаешь?

— Думаю, что нет. Ты всегда был горазд языком чесать.

— Кто? Это я то…

Бутылка полетела на пол, хорошо, что пустая.

— Вот… черт.

— Пустая.

— Черт, я хочу сохранить ее. Когда-нибудь, лет через сорок, поставлю ее на полку над камином и буду вспоминать, как мы тут сидели, на краю этой долбанной, в рот ее пустыни и бухали виски при свете фонаря.

Дожить бы…

— Да уж. Если нечего вспомнить получше… Ту же Элен…

— Да брось, брат. Я и в самом деле тогда… короче, она вырвалась и убежала.

— Вот, засранец…

Язык уже заплетался. Вспоминались те времена… сырое утро, роса на траве, мерзлый спальный корпус, где по осени вода в кувшине по утрам покрывается ледяной корочкой. Вылазки по ночам через окно — веревочную десантную лестницу прятали за карнизом, первый глоток омерзительного пива, первый чинарик — его тогда чуть не стошнило, и больше он не курил. Матчи по регби, больше похожие на драки, линейка мистера Уослоу, которой тот весьма ловко умел бить по пальцам так, что потом по несколько дней не сходили багровые полосы. Машина отца, которую удалось угнать после матча по регби и симпатичная болельщица, одна на троих. Тогда выпало Гербу… а он, сукин сын, потом всем врал что и в самом деле было и ходил так как будто они взяли Университетский кубок. Речь мистера Уинстона Черчилля на выпускном. Никогда не сдавайтесь — никогда, никогда, никогда, никогда, ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком, никогда не сдавайтесь, если это не противоречит чести и здравому смыслу. Никогда не поддавайтесь силе, никогда не поддавайтесь, очевидно, превосходящей мощи вашего противника[153]…