Книга Чужие берега - Сергей Протасов

«Урал» немедленно ошвартовался к борту «Жемчуга», и начался аврал. Все, имевшиеся на аэростатоносце угольные мешки были уже давно заполнены, так что работы продвигались довольно быстро. То, что не успевали ссыпать в ямы сразу, пока просто оставляли в мешках и россыпью на палубах, стремясь перегрузить за ночь на единственного скорохода, оставшегося у эскадры, как можно больше. «Наварин», имевший еще более чем достаточно топлива для перехода к Сахалину, держался мористее и нес дозорную службу у входа в гавань.

На «Николае», сразу после того как он встал к другому борту «Урала», также началась погрузка угля. Кроме того, с парохода-крейсера передали около двадцати тонн пресной воды. Уже совсем освоившиеся на берегу моряки с «Жемчуга» быстро организовали доставку речной воды во всех емкостях, какие только были найдены в боцманских запасах вставших на якоря кораблей.

Механики флагмана Небогатова снова занялись машинами, котлами и холодильниками, а водолазы начали более тщательный ремонт и очистку забортной арматуры. Все эти работы сопровождались изрядным шумом, разносившимся над водой довольно далеко. Кроме того, освещение палуб и электрические фонари для работы водолазов также не способствовали скрытности стоянки, но выбора не было. Ползти и дальше черепашьим ходом, в любой момент ожидая отказа машин или котлов и имея обозленных и жаждущих реванша японцев где-то на хвосте или впереди, казалось более опасным.

Зато после окончания работ, запланированных на четыре, максимум пять часов утра, старший механик Хватов ручался, что броненосец сможет самостоятельно дать не менее десяти с половиной узлов в течение суток. С этим уже можно было и в бой идти.

Потом, правда, даже если боя не случится, придется его сбавить до восьми, а то и шести с половиной узлов, но к этому времени отряд уже должен будет достичь Корсакова, где под прикрытием береговых батарей и минных заграждений можно провести более основательный ремонт и пополнить все запасы.

Тем временем расчет «колбасы» начал подготовку к заправке шара газом. За ночь оболочку еще раз тщательно осмотрели и проверили все обнаруженные и уже залатанные повреждения. Перебрали подвесную систему корзины, заменили потрепанные привязные тросы и кабели связи. Запасов газа и кислоты для его производства на борту аэростатоносца оставалось всего на один день работы шара, если все пройдет нормально. Подкачать оболочку в случае ее повреждения было уже нечем.

В общей суматохе этой ночью поспать удалось немногим. Да и у этих счастливчиков такой сон никак не мог считаться полноценным среди грохота ссыпаемого угля, визга лебедок, топота каблуков по палубам и трапам. Но, несмотря на запредельную усталость, никто не жаловался. Родные берега были уже совсем близко. Оставался еще один последний рывок, и уже тогда можно будет расслабиться по-настоящему. Нужно только чуть-чуть потерпеть.

Несмотря на спешку, выйти с рассветом, как планировалось, не удалось. Только в семь часов утра Небогатов вывел отряд из бухты и экономическим девятиузловым ходом двинулся на залив Анива по прямой без затей. Море вокруг все так же было пустым. Спустя три часа с «Урала» наконец доложили о готовности аэростата к работе.

Немедленно приказали поднять шар. Над водой держалась дымка, ограничившая видимость максимум четырьмя милями, даже с самых верхних марсов. Это заметно нервировало всех. Хотя Небогатов и выбрал точку для бункеровки подальше от пролива, считая, что лишний час перехода до нее вполне компенсируется незаметностью стоянки с кораблей, возможно, идущих по нашим следам, и дозорный «Наварин» за всю ночь не заметил никаких признаков близкого присутствия неприятеля, опасения насчет возможного преследования имелись. В здешних, еще почти не освоенных, водах не так уж много возможных маршрутов следования, так что организовать перехват довольно тихоходного соединения, не имеющего легких сил для собственной защиты и ведения разведки, – плевое дело.

Была надежда, что с воздуха обзор будет гораздо лучше, что позволит избежать нежелательных встреч. Но слой мглы оказался довольно толстым. До высоты ста метров ничего не менялось, и только выше начало светлеть. А когда поднялись на шестьсот метров, горизонт отодвинулся сразу на тридцать миль в каждую сторону. Слева очень далеко едва угадывались контуры горы Руруй и конуса Тяти, а за кормой торчал правильный треугольный профиль Атсонупури, тоже почти сливавшийся с горизонтом там, где небо постепенно переходило во мглу, висевшую над морем.

Правда, из корзины было невозможно разглядеть ничего далее сорока кабельтовых на поверхности воды, так как дымка ее закрывала надежно и просветов в ней не было, зато дымы, поднимавшиеся вверх и не спеша сносимые ветром, в случае их появления, от взора наблюдателей скрыть было невозможно. Но горизонт был чист.

Осмотревшись с такой высоты, потом поднявшись чуть выше и снова не обнаружив ничего подозрительного, приспустили шар до пятисот метров, продолжая движение тем же курсом. «Жемчуг» снова вел поиск впереди отряда, а в трех милях за ним шли в одной колонне «Николай», «Урал» и «Наварин». Дымка быстро редела и вскоре рассеялась, но видимость с мостиков и марсов не превышала семи, а временами и всего пяти миль.

Около полудня «Наварин» обнаружил у себя за кормой два небольших парусных судна, шедших на юг. С шара их не видели. Получив «добро» на перехват с флагмана, развернувшись через левый борт, броненосец довольно скоро нагнал их и потопил, приняв команды на борт. Военных среди них не оказалось. Из опроса выяснилось, что это японские браконьеры, возвращавшиеся с промысла у сахалинских берегов.

Пока занимались спасательными работами, немного восточнее, в полосе редкого тумана, прошло еще несколько парусных судов, которые также пытались остановить, открыв огонь из трехдюймовок и стодвадцаток. Однако мглистость горизонта в том направлении делала довольно затруднительной корректировку огня. К тому же комендоры, да и наблюдатели на мостиках и марсах, быстро потеряли противника из вида. Вероятно, это были остальные шхуны из браконьерской флотилии.

Поскольку отряд к этому времени уже совсем пропал из вида, преследовать их не стали, снова развернувшись на северо-запад. Догнав колонну к половине третьего, броненосец занял свое место в строю, доложив семафором о результатах погони. Контактов с противником более не было, но перед закатом с шара заметили большое дымное облако прямо по курсу. До наступления темноты разглядеть, кто это, так и не удалось.

Вполне возможно, что это были японцы, поджидающие отряд у залива Анива. Но в таком случае было бы слышно радиотелеграфирование их передовых дозоров, чего не наблюдалось. В течение дня зафиксировали только сигналы русской станции, которой никто не мешал. Передаваемые с равными промежутками позывные были неизвестны никому на кораблях отряда, поэтому не исключали возможности хитроумной ловушки со стороны японцев.

Однако выбора не было. Запасы угля и воды снова подходили к концу. Да и люди уже давно нуждались в отдыхе. Убегать и дальше ни возможности, ни сил больше не было. Объявили боевую тревогу. Курса и скорости приказали не менять и ввести в действие все котлы, чтобы в случае боя иметь возможность маневрировать на предельных скоростях. Радио на передачу не пользоваться, но внимательно слушать эфир, записывая все, что зацепится за антенны.