Книга Чернокнижник - Андрей Смирнов

— Какой приятный вечер, — произнес бархатным голосом один из рыцарей. Эльга поймала себя на странном ощущении: все ее тело заныло от этого голоса. Голос был приятен, как ласковый сон. Крайне неприятное впечатление, которое с первого взгляда произвело на нее это место, усиленное вдобавок и предупреждением Уилара, отступило в сторону, на смену ему пришла мягкая расслабленность, готовность беспрекословно покориться обладателю этого голоса — и лишь холодные, колючие глаза рассматривавших ее рыцарей вернули Эльге некоторое ощущение реальности. Голос тем временем журчал, как ручей:

— Мы не могли и надеяться, что в такое суровое время нам доставят удовольствие своим визитом нежданные гости…

— Я приехал к вашему хозяину. — Хриплый, злой голос чернокнижника стегнул Эльгу, как плеть. — К графу Йонгану Шабрезу.

Прошло несколько секунд. Рыцари не двигались. Теперь их внимание было полностью сосредоточено на Уиларе. Эльгу била дрожь.

— Он нам не хозяин, — произнес все тот же юноша. Он говорил тихо, но на этот раз его голос был наполнен не приторной сладостью, а неприкрытой угрозой. — Он — наш Отец.

Уилар безразлично пожал плечами.

— Ну хорошо, пусть будет «отец».

Спустя мгновение, показавшееся Эльге вечностью, рыцари молча повернулись и направились во внутренний двор, гости двинулись за ними, ведя в поводу лошадей, а за их спинами привратник со зловещим грохотом закрыл ворота.

Во дворе было холодно, но иначе, чем за стенами замка — этот холод вытягивал в первую очередь не телесное, а внутреннее тепло. Лошади больше не рвали поводья из рук, а, напротив, совершенно успокоились, даже как будто бы омертвели — они двигались безропотно и неторопливо, словно во сне. Конюшня, которую им предоставили, выглядела пустой и заброшенной.

— Прикажите им не трогать лошадей, — сказал Уилар, посмотрев на рыцарей. Но те молчали, будто не слыша его слов, а Эльга напряженно пыталась понять, о ком он говорит?

Не дождавшись ответа, Уилар резко извлек из чехла Скайлаггу. Рыцари отступили на шаг. Клинки с тихим шелестом на треть вышли из ножен. Эльга заметила, с каким проворством и уверенностью, с какой мягкостью двигаются эти люди. Исходивший от них внутренний холод — такой же, какой растекался и от Уилара, когда он собирался кого-нибудь убить — в несколько раз усилился. Эльга внезапно поняла, что эти два человека… два существа?.. вряд ли уступают Уилару в искусстве убивать.

Но чернокнижник не собирался ни на кого нападать. Он коснулся концом Скайллаги пола и, перемещаясь по пустой конюшне, стал быстро что-то рисовать на полу, прямо в пыли. Скрежет, с которым Скайлагга царапала пол, раздирал Эльге уши, но вместе с тем казался единственным живым звуком в этом странном призрачном замке.

Когда она снова повернулась к хозяевам, их мечи уже снова покоились в ножнах, а сами они — отступили еще на шаг, как будто бы то, что делал Уилар, могло представлять для них какую-то угрозу.

— Вы слишком многое себе позволяете, — сухо заметил молодой рыцарь, когда Уилар, закончив работу, выпрямился и убрал посох.

Уилар посмотрел на него — тем взглядом, который был хорошо известен Эльге — взглядом, который нельзя было вынести, взглядом, который бил, как черный коготь. Рыцарь не отвел глаз.

— Я не хочу, чтобы ваши упыри сожрали их, пока мы будем разговаривать с графом, — процедил чернокнижник.

«Упыри». — Это слово прогремело в ушах Эльги похоронным звоном.

Рыцарь широко улыбнулся:

— Если вы так хорошо знаете Отца, чего вам опасаться?

— Мне, — сказал Уилар, — нечего опасаться в любом случае. Но с графом буду разговаривать я, а не мои лошади.

«Упыри». — Произнесенное слово продолжало звучать в сознании Эльги, пока они пересекали внутренний двор и поднимались по великолепной парадной лестнице к залу, откуда доносились музыка и смех. Несмотря на великолепное убранство, замок был пуст, и лишь у самых дверей их встретили двое слуг с зажженными канделябрами в руках. Они распахнули двери, пропуская вперед рыцарей и гостей, и Эльга увидела ярко освещенную залу, одну половину которой занимал длинный стол, а вторая, где мраморный пол был вылизан до зеркального блеска, была пуста. Музыканты с морщинистыми и грубыми лицами, явно принадлежавшие к тои же породе существ, что и привратник, и слуги, наигрывали что-то живое и легкомысленное — но глаза их при этом были совсем невеселы. За столом сидели еще трое благородных: рыцарь и девушка, стройные, красивые, с бледной кожей и холодными глазами — в точности такие же, как те двое, что сопровождали Эльгу и Уилара. Третий — высокий, сильный мужчина лет сорока, занимавший место во главе стола, хотя был и бледен, и неестественно красив, чем-то неуловимо отличался от молодых людей, являвшихся то ли его детьми, то ли вассалами и фаворитами. Эльга не сразу смогла понять, в чем же состоит это отличие, но то, что оно есть, она почувствовала совершенно ясно с первой же секунды. Мужчина во главе стола казался завершенным, обладающим какой-то внутренней целостностью, отсутствовавшей у молодых людей, и — в неизмеримо большей степени — у замкoвыx слуг. Кроме того, в нем как будто бы, помимо смерти, было немного жизни — так же как в Уиларе была жизнь и немного смерти; в самой Эльге, как она вдруг поняла, была только жизнь, а в молодых людях составлявших свиту Йонгана Шабреза, равно как и в замковых слугах, которых Уилар назвал упырями, — только смерть.

— Мы привели их, Отец, — своим чарующим музыкальным голосом произнес юноша. Он стоял справа и чуть позади Эльги, его более рослый собрат занимал такое же положение относительно Уилара. В такой расстановке вроде бы не было ничего угрожающего, но Эльге стало нехорошо при мысли о том, что один из этих стоит у нее за спиной — и неизвестно ведь еще, чем все закончится! Она ощущала скрытое напряжение и в Уиларе — чернокнижник казался похожим на туго сжатую пружину, в любой момент готовую распрямиться. Вместе с тем было ясно, что в случае конфликта ничего хорошего их не ждет. Эльгу отправят на тот свет мимоходом, даже не заметив; Уилар, бесспорно, великолепный боец, но и обитатели замка — отнюдь не обычные люди, и неизвестно еще, кто выйдет из схватки победителем даже один на один — а их тут четверо. Четверо — включая девушку, но исключая самого хозяина замка, графа Йонгана Шабреза, медленно встававшего из-за стола в те мучительные секунды, когда в голове Эльги метались все эти мысли — исключая, потому что он казался Эльге куда опаснее и сильнее, чем все четверо его фаворитов, вместе взятые.

Отодвинув кресло, Йонган Шабрез встал и широко развел руки в стороны. Музыка стихла, порыв холодного ветра ожег Эльгу, тени сдвинулись с места, и сама комната мгновенно изменилась — теперь она не казалась столь хорошо освещенной, в углах пряталась тьма, в воздухе — разлит призрачный, ничего не освещающий, свет, музыканты показались Эльге стаей мертвецов, ожидающих лишь приказа хозяина для того, чтобы броситься на чужаков, а молодые люди — ледяными статуями. Глаза юноши и девушки, сидевших за столом, сияли, как холодные зимние звезды. Улыбка девушки была невинной и жуткой одновременно…