Книга Моя сестра Роза - Джастин Ларбалестьер

Глава тридцать девятая

Меня ждет Айлин. Второй адвокат ушел, ни родоков, ни Розы тоже нигде не видно.

– Твои родители повезли Розу домой, – говорит Айлин. – Результаты сканирования будут готовы очень скоро. К четырем часам мы будем знать про мозг твоей сестры всё. Надо будет вернуться сюда, чтобы нам рассказали о результатах.

Я киваю, и от этого у меня снова кружится голова.

– Ты в порядке?

– Я ничего не ел. Наверное, сахар низкий.

– Давай я угощу тебя ланчем, – говорит Айлин.

Мы идем в дайнер за углом. От наполняющего все помещение запаха жареного мяса я должен был бы почувствовать голод. Но я ничего не чувствую. Я заказываю чизбургер и картошку. Айлин просит бургер с грибами и беконом. Пока мы ждем, я пью воду.

– Вам платят Макбранайты? – спрашиваю я, потому что знаю: мои родители ей точно не платят.

Она кивает.

– Разве это не конфликт интересов или еще что‐то в этом духе?

– Мой клиент ты, не Макбранайты. Они платят, но я перед ними не отчитываюсь. И не буду. Но я пойму, если тебе это покажется неправильным и ты захочешь нанять другого адвоката.

– Нет, все нормально. Я просто спросил.

– Ты ходишь к психологу, Че? Я знаю, что Сеймон и твоя сестра ходят. А ты?

Я качаю головой:

– Мне это не нужно.

– Это было травматическое переживание. Оно останется с тобой на долгое время. Поверь мне. Тебе станет легче, если ты обратишься за помощью прямо сейчас. Я уже сказала об этом твоим родителям.

Я киваю и принимаюсь размышлять, какое травматическое переживание перенесла сама Айлин. Она смотрит на часы. Я вытаскиваю телефон. Почти три часа. Приносят бургеры. Айлин сразу же принимается за еду. Из моего чизбургера течет кровь, она просачивается через булочку и капает на тарелку. Когда Майя вылетела на дорогу, крови не было, но я все равно не могу есть.

– Ты не голоден?

– Должен быть голоден.

Я беру бургер и откусываю кусок, надеясь, что от его вкуса у меня проснется аппетит. Я понимаю, что во рту у меня мясо и хлеб, но словно пережевываю картон. Я кладу бургер на тарелку и сосредоточенно жую, затем глотаю. Айлин уже съела половину. Я заставляю себя откусить еще кусок. На вкус он не лучше первого, но у меня хотя бы больше не кружится голова. Айлин доедает последний кусочек, когда раздается звонок.

– Я должна ответить.

Она выходит на улицу. Я снова пишу Лейлани: «Я бы очень хотел хоть что‐то сделать. Прости меня». За то, что Майя умерла, за то, что не защитил ее от Розы, за то, что не предупредил их сразу, за все на свете. «Я по тебе скучаю». Это правда. Я скучаю по Лейлани почти так же сильно, как по Соджорнер.

– Это из медицинского центра, – говорит Айлин, усаживаясь обратно за стол. – Доктор Гупта готова обсудить с тобой результаты твоего обследования.

Мы с Айлин возвращаемся в медицинский центр «Доусон». Нас ведут в зал для совещаний. Там уже ждет доктор Гупта. А еще там сидят Джин, Лизимайя, Сеймон, Салли, Роза, адвокат Макбранайтов и какая‐то женщина в костюме, наверное, Розин адвокат.

– Почему здесь все? – спрашиваю я. – Где Дэвид?

– Он скоро будет, – говорит Салли.

– Мы подумали, что для всех будет лучше, если мы вместе посмотрим на результаты, – объясняет Джин.

– Я на это не соглашалась, – замечает Айлин. – Как насчет врачебной тайны?

– Я дала согласие, – тихо говорит Салли. – Как их мать. Дэвид тоже согласен.

– Ты не обязан соглашаться, Че. Можешь сохранить все в тайне.

Я хочу взглянуть на Розины снимки.

– Все в порядке, – говорю я.

У Сеймон, конечно же, нормальный снимок. Может, она и попала под Розино влияние, но морфологию ее мозга это не изменило. Доктор Гупта указывает на активность в орбитофронтальной коре. Доктор Гупта нажимает клавишу на компьютере, и рядом со снимком Сеймон на электронной доске появляется следующий снимок. Я выдыхаю. Розин мозг выглядит именно так, как я предполагал.

Пока доктор Гупта объясняет всем, что именно они видят, я пристально смотрю на Розину черноту. В орбитофронтальной коре, в миндалевидных телах почти нет активности. Это типичный снимок человека с антисоциальным расстройством личности. В той части мозга, которая отвечает за эмпатию, любовь, совесть, не горит ни один огонек.

– А вот снимок Розы, – говорит доктор Гупта, нажимая на клавишу. На экране появляется третий снимок. – Здесь наблюдается еще меньше активности в миндалевидных телах.

– Но чей… – Я ничего не понимаю.

Снимок посередине мой. Должен быть моим. Он больше, чем снимок мозга Розы или Сеймон.

– Я не понимаю, – говорю я. – Тут какая‐то ошибка. Доктор Гупта качает головой:

– Нет никакой ошибки, Че. Но эти снимки не означают, что у тебя или у твоей сестры антисоциальное расстройство личности.

– Именно что означают, разве нет?! – орет Джин.

Все сидящие за столом наперебой принимаются задавать вопросы. Адвокаты вскакивают, пытаются всех успокоить. Доктор Гупта терпеливо рассказывает о том, что именно делает нас такими, какие мы есть, – я все это давно знаю. Она говорит, что нашу личность определяет не только морфология мозга. Мне так странно слышать, как кто‐то произносит вслух эти слова, что я отключаюсь.

Я смотрю на черноту в моем мозгу. Доктор Гупта рассказывает о результатах наших тестов. Роза набрала гораздо больше баллов, чем мы с Сеймон. Я не чувствую, что с меня сняты все подозрения. В моем мозгу тоже полно черноты. Я не тот, кем себя считал. Я почти готов смеяться. Но это не смешно. Я не чудовище.

Может, я себя обманываю? Может, на самом деле я не чувствую того, что якобы чувствую? Я способен на эмпатию? Как может человек, у которого в мозгу так много черноты, испытывать то, что испытываю я?

– Вы уверены, что с моим снимком нет никакой ошибки?

– Ты – это не твой мозг, – говорит доктор Гупта.

Я внимательно смотрю на нее. Я знаю, что это не так.

– Ты – это не только твой мозг, – поправляет она.

Джин и Лизимайя все еще спорят с адвокатами. Салли не сказала ни слова. Чернота в моем мозге никуда не девается, как пристально я ни смотрю. Роза берет меня за руку. Я был так заворожен собственным снимком, что не посмотрел, как она приняла свой диагноз.

– Ты точно такой же, как я, – говорит она.

Макбранайты хотят, чтобы мы подписали составленный их адвокатами документ, гарантирующий, что мы никогда больше не приблизимся к ним или к их детям. В обмен они купят нам билеты обратно в Сидней. Роза заявляет, что ничего не подпишет. Сеймон – ее лучшая подруга. Сеймон не говорит ни слова. Айлин просит, чтобы нам дали время все обдумать. Я иду в спортзал, потому что больше не могу все это выносить. Я выкладываюсь по полной, но во мне мало энергии. Я пишу Соджорнер, спрашиваю, как там ее мама. Мне бы так хотелось увидеть Соджорнер, пусть даже всего на миг. Я не могу не думать про свой мозг.