Книга Круги на воде - Сьюзен Виггз

Юлиана в последний раз взглянула на Алексея.

– Интересно, могла ли я предотвратить его смерть. Если бы я не вытащила нож и не попала бы им в коня...

– Тогда мне пришлось бы его убить. И я бы сделал это недрогнувшей рукой. – Он повернулся и пошел прочь от Алексея Шуйского. Когда они подошли к Каприи, Стивен взял лицо Юлианы в свои руки.

– Юлиана, ты для меня – весь мир. Я говорил тебе об этом прошлой ночью. Почему ты ушла от меня?

– Я не хотела, чтобы ты снова вызвал на поединок Алексея. – Она коснулась его раненой щеки, и ее охватила нежность.

Плечи Стивена задрожали.

– Это моя вина. Я не дал тебе основания доверять мне. Я не могу тебя винить за то, что ты ничего не рассказала мне об Алексее. И о ребенке.

От удивления и страха у нее перехватило дыхание.

– Тебе об этом известно?

– Да. Ах, Юлиана, если бы я мог взять свои слова назад. Ребенок – это дар божий, которого нужно любить, независимо от того, здоров он или болен. Я буду любить нашего ребенка, как я научился любить Оливера. Ты научила меня любить сына.

Она услышала, как дрогнул голос Стивена.

– Стивен? Как чувствует себя Оливер?

– У него был приступ. Очень тяжелый. Кажется, ему стало легче, когда я пообещал найти тебя. После этого он стал спокойнее.

– Тогда нам нужно спешить к нему.

Отдаленный крик послышался с берега. Юлиана оглянулась. На высоком берегу стояли Ласло и Джонатан и остальные цыгане. Выстроенные в ряд, связанные за шеи толстой веревкой стояли побежденные русские.

Цыгане подняли вверх кулаки и издали победный крик. Родион горячо обнял Джилли. Юлиана улыбнулась мужу.

– Наконец наши приключения закончились. – Он поцеловал ее в соленые от морского воздуха губы, и она почувствовала, как любовь волной нахлынула на нее и щемящая нежность наполнила ее сердце.

Стивен оторвался от губ Юлианы, просунул руку под ее плащ и коснулся места, где согреваемая ею росла новая жизнь.

– Нет, моя любовь, – прошептал он, – они только начинаются.

Эпилог

Лето, 1548 год

– Помилуй нас, Господи, он снова что-то натворил, – запыхавшись, Нэнси Харбут ворвалась в сад. Когда-то скрытый в лесу за лабиринтом дорог коттедж и двор теперь были открыты для всех.

– Кто и что натворил? – Стивен направился к Нэнси, ведя старшую дочь за руку и держа еще одну малышку на плечах. Он прошел мимо двух сыновей-близнецов Симона и Себастьяна, пускавших кораблики в пруду. Девять лет назад король Генрих назначил Стивена главой делегации для переговоров о торговле с Московией.

Экономка обмахивала фартуком разгоряченное лицо.

– Его снова выгнали из Кэмбриджа. Он приехал и привез с собой целую компанию хулиганов! Разве я не говорила вам, мой господин, что вы хлебнете горя с этим мальчишкой? Перевернули все вверх дном...

– Нэнси, – Стивен еле сдерживал улыбку.

– Ухлестывают за девушками, хотя им еще рано, об этом думать...

– Нэнси!

Она вздернула подбородок, платок на ее голове сбился набок. Наталия, сидевшая на плечах Стивена, засмеялась.

– Да, мой господин? – спросила экономка.

– Думай, когда говоришь в присутствии девочек.

Нэнси дрожала от возмущения.

– Может, это и грубо, но правда. Святая Мария, Боже праведный, куда катится мир. На троне сидит неразумный ребенок. Анабаптисты[33]насмехаются над нашими святынями. Неудивительно, что ваш дурно воспитанный сын понятия не имеет ни о какой морали...

– Оливер! – вскрикнула Белинда, старшая дочь, и помчалась по лужайке. За ней по пятам бежали Симон и Себастьян. Наталия съехала вниз с плеч Стивена и присоединилась к братьям и сестре.

Ругаясь на чем свет стоит, Нэнси гордо прошествовала вслед за детьми.

Стивен прислонился к чаше фонтана и ждал. Он обернулся на какой-то необъяснимый импульс и посмотрел на коттедж, из которого в это время вышли Юлиана и Ласло. Старый цыган отказался от бродячей жизни и поселился в уютном доме. За ними бежали четыре великолепных борзых – все от Павло и его подруги, привезенной в Англию Стивеном из своих путешествий в Россию.

Цвели розы. В арке, созданной розовыми кустами, появилась одетая в шелковое платье Юлиана. После рождения детей талия ее немного пополнела, но Стивен продолжал любить каждую клеточку ее тела.

– Боже, – сказал он, протягивая руку жене, – ты затмеваешь красоту роз, любовь моя.

Юлиана улыбнулась, когда Стивен притянул ее к себе. Фонтан тихо журчал в ароматной тишине, теплый ветерок шелестел в листве плюща, обвившего причудливых зверей, которых Стивен сделал много лет назад для мальчика-затворника.

От воспоминаний об этом у него перехватило дыхание. А сейчас он смотрел на Оливера. Высокий, золотоволосый, как юный бог, он выскочил из цыганской повозки и радостно приветствовал своих сводных братьев и сестер.

Из второй повозки высыпали, словно армия муравьев, дети Джилли и Родиона и присоединились к шумной толпе.

– Что на этот раз натворил твой сын? – спросила Юлиана.

– Мой сын? – Стивен взглянул на нее с шутливым возмущением. – Почему когда что-то случается он всегда мой сын?

– Я уверена, он унаследовал склонность к озорству от тебя.

– В самом деле? А мне кажется, проявляется его воспитание цыганкой, воровкой лошадей, которая отказывалась мыться...

– Пока ты не окунул меня в бурный ручей, – напомнила она ему.

Стивен засмеялся и прижался губами к шелковым нагретым солнцем волосам Юлианы.

– Мы оба виноваты. Парень испорчен, как прошлогодний сидр.

Но когда они наблюдали, как Оливер прыгал с младшими детьми на пыльной дороге, никто из них двоих не сожалел, что они снисходительны к нему.

Оливер пережил ужасную болезнь, а потом, когда стал взрослеть и у него начала расти борода, приступы астмы почти прекратились. И сейчас болезнь очень редко проявляла себя.

Юлиана провела рукой по воде.

– Тебе нужно узнать, что он натворил на этот раз, и придумать подходящее наказание. Интересно, что он еще выкинул? Надеюсь, на этот раз здесь не замешана жена ректора.

– И речь не идет о хищении статуи из королевского колледжа.

– Или распевании непристойных песен в часовне.