Книга Русская Япония - Амир Хисамутдинов

Барельефы на памятниках Николая Ивановича (1880–1956) и Нины Николаевны (1900–1983) Аксеновых дают представление о том, как они выглядели в жизни. Этот памятник поставил родителям их сын, известный в Токио врач. В рассказах о русской общине в Токио всегда упоминается его имя. Когда-нибудь и я расскажу о нем. Напротив Аксеновых находится памятник известному музыканту П. М. Виноградову (1888–1974), который имел немало японских учеников. За эту деятельность его наградили японским орденом Культуры.

На первый взгляд кажется, что на Иностранном кладбище нет места японцам, но это не так. Например, японец Владимир Тосио Аими (1906–1996) похоронен со своей русской женой Таисией Михайловной (1912–1983).

Я обратил внимание, как к одной могиле подошли мужчина и женщина средних лет и принялись за уборку.

— Это ваши родители?

— Да, — они остановились, и, поклонившись, как обычно делают японцы, стали отвечать на мои вопросы.

Их мама, Валентина Евдокимовна Булинова (может быть, Блинова?), родилась в 1907 г. в Уфе в многодетной семье. Ее отец вместе с белыми частями оказался в Харбине. Чтобы прокормить большую семью, 11 человек, он занимался продажей одежды, а потом вернулся в Советский Союз, и после этого никто о нем ничего не слышал. Один из старших братьев был государственным чиновником. Около 1951 г. мать переехала из Мукдена в Дайрен, где Валентина работала в кофейне «Виктория». Вероятно, там она познакомилась с будущим мужем Мунёсу, работавшим на Южно-Маньчжурской железной дороге. Ему сразу приглянулась русская девушка, и в 1954 г. он увез ее в Токио.

Спускаюсь вниз по аккуратным бетонным ступенькам: там приметил немало православных крестов. Белый мрамор на могиле Ольги Ивановны Анегава: «Спи спокойным сном, дорогая мама и бабушка». Сумела воспитать в семье любовь к русскому языку. Еще ниже — Алексей Андреевич Отани (1910–1982) и его жена. Понятно, он принял с православием русское имя, а его жена Надежда Петровна (1915–1986) сменила русскую фамилию на японскую. Смешанные браки — особая тема в русской истории Японии.

На одном из надгробий увидел следующую эпитафию:

«Любимая Света!

Все мысли мои постоянно вокруг тебя

Как будто я в глубоком озере воспоминаний о тебе

Что они несут меня по жизни, как течение большой реки.

Ты была так прекрасна, что все знающие тебя люди

Перенесли любовь к тебе на меня.

Я постоянно чувствую, что ты продолжаешь любить меня.

И знаю, что душа твоя успокоилась в раю.

Ты была такая красивая, вся моя душа настолько полна тобой,

Что воспоминания о тебе не отпускают меня ни на минуту.

Благодарю тебя так сильно, что хотел бы умереть вместе с тобой.

Такадама Масааки. 23 января 1994 года».

Увы, я так и не узнал, кто такой этот Такадама.

Таких могил здесь немало…

Задолго до прихода на Йокогамское кладбище я знал, что сюда перенесли прах Альфреда (1880–1953), Джона и Марии (1896–1967) Демби, членов знаменитой династии дальневосточного рыбопромышленника Демби. Рядом с ними находятся могилы семьи Пулезо. После смерти Джона Демби его вдова Анна в апреле 1966 г. вышла замуж за Константина Пулезо (1902–1991). Говорили, что этот брак был скорее по расчету: чтобы присматривать друг за другом. Судя по ухоженности памятников семьи Демби, кто-то их навещает. Поэтому я решился оставить под одним камнем свою визитную карточку, завернутую в пластик. Вдруг кто-то откликнется и расскажет что-то новое о моих героях. А может, и сами они найдут возможность связаться со мной. Последнее, конечно, шутка. Увы, до сих пор так и никто и не позвонил…

Варвара Николаевна Кравцова умерла в октябре 1920 г. Ее сын Александр Станиславович, уроженец Ростова-на-Дону, скончался осенью 1969 г. в Токио. Его вдова Сусанна Ивановна оставила на его могиле следующую эпитафию:

«Ушел ты от шумного мира От страшного дикого пира К тихим звездам в незримую даль И тебя дорогой бесконечно мне жаль».

Сама она пережила мужа на восемь лет, ее прах положили рядом, и теперь они снова вместе. Недаром на этом кладбище частенько можно видеть надпись «Always together» — «Навсегда вместе!»

И вновь пошли русские могилы. Агафья Феодоровна Калуцкая, супруги Ванеевы, Рудаковы. Большие семейства Бельковых, Яшковых-Швец. Долговы: Владимир Сергеевич и его жена Татьяна Дмитриевна. Все это родственники моих нынешних знакомых, живущих в Японии.

Всегда цветы на могиле матери и сестер Павловых: свидетельство того, как японцы продолжают почитать учительницу танцев, однофамилицу известной русской балерины. Рядом с ними лежит Игорь Васильевич Козлов (1937–1968), «ученый», как начертано на памятнике, непонятно только, в какой области. Кстати, на Йокогамском кладбище похоронен Павел Фаддевич Козловский (1887–1949). Он окончил в Санкт-Петербурге Институт инженеров путей сообщения, работал на КВЖД, был членом правления Русско-китайского техникума, а затем деканом дорожно-строительного отделения Харбинского политехнического института. В Харбине он построил дом для Общества помощи инвалидам, в Париже основал Русский технологический институт, был там председателем Общества сибиряков и дальневосточников. Каким-то образом перед смертью из Европы попал в Японию.

Рядом с Павловыми врос в землю надгробный памятник на могиле машиниста эскадренного броненосца «Петропавловск» Ефима Чеснова. Нужна была лопата, чтобы раскопать землю у его основания и прочитать дату смерти. Хорошо хоть, лежащий недалеко матрос фрегата «Владимир Мономах» Иван Сердиценко имеет достаточно сведений: скончался 6 мая 1885 г. в 22 года.

А вот еще одна примечательная могила. На этот раз чистокровного японца Hiroshi Kimura. «Как рано оборвалась его жизнь! Сколько он мог еще сделать для японской культуры и для японско-русского понимания, но и сделанное им не забудется никогда. Я с большой теплотой вспоминаю нашу с ним дружбу, совместную работу и совместную поездку по Японии. Юрий Васильев, Александр Солженицын». Остается загадкой, почему японец Кимура попал на Иностранное кладбише.

Почти в центре Иностранного кладбища, редом с братской могилой англичан, увидел скромный маленький памятник членам семьи Власьевских, погибшим в печально известном землетрясении 1 сентября 1923 г. Тогда в Йокогаме, по самым скромным подсчетам, стихия унесла жизни около 60 русских эмигрантов. Этот список опубликовала сан-францисская газета «Русская жизнь» в своем номере от 16 ноября того же года. Пока трудно сказать, кто и где был похоронен. Вряд ли русские беженцы брали с собой прах близких. Хотя все возможно. Поэтому склонил голову перед могилой казанского татарина Наритдина Занейдиновича Агафурова. В моем списке погибших была и его родственница София Исламовна, но ее могилу, увы, так и не смог обнаружить. Может быть, она исчезла уже во время бомбардировок Второй мировой войны.