Книга Как Китай стал капиталистическим - Нин Ван

Будущее китайской политической системы, не имеющей свободного рынка идей, нередко внушает пессимизм. Но пессимисты часто забывают, что те же самые факты могут служить основанием для умеренного оптимизма. 8а последние 30 лет Китай достиг потрясающих темпов экономического роста, несмотря на множество серьезных политических проблем. Следовательно, становление рынка идей и изменение политической системы Китая к лучшему помогут высвободить творческие силы китайского народа и свойственный ему дух предпринимательства, а также снизят институциональную стоимость управления рыночной системой, став источником экономического роста. Потенциальная приращенная выгода введения активного рынка идей превышает ту ожидаемую прибыль, которая позволила Чунгу еще в начале 1980-х годов предсказать Китаю переход к капитализму.

Кроме того, рынок идей указывает на постепенный, но прямой и более перспективный путь политических реформ в Китае. Отсутствие политической демократии и рынка идей в Китае еще не повод объединить эти два явления в одно целое. Адам Смит, например, не имел права голосовать – той политической свободы, без которой сегодня мы не мыслим демократии. Однако Смит пользовался свободой слова и свободой выражать свое мнение, что позволило ему навек обогатить рынок идей. Процветание рынка идей возможно и без выборов правительства в рамках многопартийной демократической системы, хотя взаимосвязь между рынком идей и демократией, безусловно, существует. Действительно, рынок идей активно развивается в большинстве демократических стран, а в недемократических жестоко подавляется. В то же время тирания большинства не благоприятствует развитию рынка идей. В условиях многопартийности, когда политические лидеры соревнуются между собой, чтобы победить на выборах большинством голосов (что расценивается как главный источник легитимности власти), мало кто из политиков может позволить себе вовлечься в подлинную, исполненную смысла политическую дискуссию. Когда для выживания политической системы нужны голоса избирателей, вопрос о том, облегчает ли она существование свободного рынка идей, отходит на второй план даже в условиях демократии[272].

Хотя в сегодняшней политической дискуссии в центре всеобщего внимания находится демократизация (или ее отсутствие), открытый рынок идей является ключевым институтом, имеющим громадное значение для работы любой политической системы. Существуют демократии, в которых не хватает настоящей интеллектуальной дискуссии, и в то же время на протяжении всей истории существовали недемократические общества, служившие плавильным котлом для новых идей. Существенным преимуществом свободного рынка идей является его совместимость с разнообразными культурными и политическими системами. Рынок идей процветал в Китае в период Сражающихся царств, когда возникло множество философских школ, включая конфуцианство, даосизм и легизм, и во времена правления династии Тан, когда в Чанъань, столицу империи Хань, съезжались ученые из Кореи, Японии, Вьетнама, Индии и Персии. Он успешно функционировал в полисах Древней Греции, а также в Багдаде в период ГХ-ХІІІ веков, когда город слыл образовательным центром Аббасидской империи (действие многих сказок из «Тысячи и одной ночи» происходит в Багдаде). Рынок идей не навязывает единой унифицированной политической системы, а, напротив, прививает толерантность, способствует разнообразию, облегчает проведение экспериментов и внедрение инноваций, повышает гибкость социальной системы. Рынок идей далеко не всегда означает демократию[273].

Какими бы замечательными ни были рыночные преобразования в Китае, капитализм с китайской спецификой добился бы большего, если бы в стране действовал свободный рынок идей; его отсутствие сдерживает экономическое и социальное развитие КНР. С самого начала экономических реформ китайское правительство настойчиво призывало к «эмансипации ума», но самое эффективное средство для освобождения умов – это активный рынок идей[274]. Действительно, без него любые попытки «эмансипации ума» обречены на провал. Творческие способности китайского народа и его изобретательность до сих пор не нашли должного применения. И это печально, поскольку капитализм с китайской спецификой мог пойти по инновационному пути, развиваясь больше за счет качества, а не количества. Как крупнейший в мире «производитель» докторских диссертаций, Китай мог бы внести гораздо больший вклад в копилку человеческих знаний. В современном мире новые продукты и отрасли промышленности, оригинальные идеи и методы, инновационные организации и многоцелевые институты должны в спешном порядке решать глобальные проблемы – от нищеты и болезней до войн, от энергосбережения и дефицита воды до защиты окружающей среды. Мы просто не можем пренебречь человеческим потенциалом пятой части населения земного шара.

14

Экономические реформы за несколько десятилетий сильно изменили китайскую экономику и общество. После смерти Мао Цзэдуна в 1976 году Китай был одной из самых бедных стран в мире: ВВП на душу населения составлял менее 200 долларов ОШЛ. К 2010 году китайская экономика занимала уже второе место в мире (по размеру), а ВВП на душу населения превысил 4 тысячи долларов ОШЛ. 8а это же время доля КНР в мировой экономике выросла менее чем с 2 % приблизительно до 9 %. В эпоху Мао частное предпринимательство было под запретом; в настоящее время оно процветает по всей стране и образует основу национальной экономики. Китай занимает первое место в мире по числу интернет-пользователей и владельцев сотовых телефонов, а также по размеру автомобильного рынка: китайское общество открытое, энергичное, мобильное, хорошо информированное, исполненное динамизма и надежд. Даже ситуация в китайских университетах в последнее время улучшилась: возможно, власти поняли, что академическая свобода – обязательное условие отличных успехов. Китайская экономика по-прежнему обладает огромным потенциалом роста.

Никто бы не поверил, если бы до начала реформ услышал о грядущих успехах китайской экономики. Стивен Чунг – возможно, единственный экономист, их предвидевший, – много раз ошибался, пытаясь оценить будущие темпы преобразований. Немногие исследователи, поверившие прогнозам Чунга, полагали, что Китаю понадобится 100 лет, чтобы пройти этот путь, но никак не 20 и не 30.