Книга Битва за Кавказ. Неизвестная война на море и на суше - Эрих фон Манштейн

Международные отделы были открыты в Крыму в крупных портовых городах; таким образом, кроме Евпаторийского, были в Севастополе, Ялте и Керчи. Целями и задачами международных отделов (структурных подразделений не столько ЦК, сколько Коминтерна) была подготовка плацдармов, объектов и баз для легиона ГУГБ на случай неблагоприятных условий для большевистской власти в Крыму и на Черноморском флоте. Как пример их успешной работы – воспоминания фон Манштейна, когда он говорит, что в Евпатории во время высадки советского десанта вдруг оказалось более 1000 чекистов, причем прямо в городе. Казалось бы: откуда? Отчего так слаженно?

Международные отделы готовили для использования (силами заключенных) различные секретные объекты; для подготовки и обучения приезжали в Крым работники Коминтерна, нижестоящих штабов международного коммунистического движения в Европе. Некоторые из них имели особняки в Евпатории, Ялте, Керчи, Севастополе… За какие объекты отвечали? В Севастополе – за Инкерманские штольни винзавода, штольни Северной стороны, Балаклавы, Ласпи и перевала Байдарские ворота; в Ялте – за частично вырубленный в то время тоннель на Симферополь и за главный тоннель в сторону Фороса и Байдарских ворот через пирамиды (известно, что там в земле на большой глубине находятся пирамиды, построенные некими разумными существами еще в доисторические времена); в Керчи – за Аджимушкайские подземные тоннели до мыса Меганом (в 50-е гг. там в одной из шахт на траверзе мыса испытывались морские мины с атомными зарядами); иные объекты.

В Евпатории силами заключенных осуществлялось строительство тоннеля от города в сторону Саки, одновременно со стороны нынешнего поселка Родниковое навстречу, тоже в Саки (объект не достроен, помешала война; в 60–80-е гг. на этом объекте был построен один из Центров дальней космической связи). Местные жители до сих пор помнят рассказы о партизанах, которые в годы Второй мировой исчезали средь степи… ищут подземные коммуникации и сегодняшние любопытствующие… За строительство вот таких объектов Михаил Иванович Статива и был ответственный от Коминтерна и ЦК.

Итак, уже было сказано о том, что Мария Статива, между прочим, фанатично любящая отца, родила мальчика, названного Михаэлем-Эрвином. Вскоре в 1944 г., когда вермахт оставлял Крым, фон Бюлов искренне настаивал на отъезде Марии с сыном в Германию, но молодая женщина категорически отказалась. Она понимала, что Хайнц-Вильгельм прав, говоря, что большевики не пощадят ни ее, ни ребенка. Любила ли она его? – думается, да. Но вместе с тем Мария, воспитанная советской системой, Мария, прошедшая через испытания ведомые и неведомые ее разуму, хотела только одного: поскорее забыть всю эту историю, забыть любимого мужчину, забыть войну, ребенка… потому что в душах советских людей жил страх, который сильнее всяких чувств.

Она не возразила, когда фон Бюлов предложил забрать младенца в Германию. Своему командованию – командиру 8-го авиакорпуса люфтваффе барону Вольфраму фон Рихтгофену – барон фон Бюлов объяснил, что его сын рожден женщиной, являвшейся дочерью болгарина и итальянской аристократки (и это была чистая правда), а потому как Италия и Болгария – их союзницы, то его сыну Михаэлю-Эрвину рейх предоставил право быть гражданином Германии.

Любопытно, что один из ярких представителей рода фон Бюлова – Бернхард фон Бюлов (Bülow; 1849–1929) – дипломат, был близок к императору Вильгельму II, добивался увеличения военной мощи Германии, особенно строительства военно-морского флота; в то же время этот аристократ, бывший в свое время рейхсканцлером и министром Пруссии, делал все возможное, чтобы воспрепятствовать распространению революционной заразы.

…По предложению фон Манштейна нас посетил… стареющий Хайнц-Вильгельм фон Бюлов. Он вспоминал о Крыме, о боях, тепло отзывался о Марии. Оказалось, что в 1957 г. они встретились в первый и последний раз после войны. Она тогда отдыхала в санатории в Ливадии (до 1917 г. там была резиденция Николая II). Рассказывал, сколько ему пришлось предпринять усилий и ухищрений, чтобы в те годы – так наз. «годы расцвета социализма» – через свое посольство выехать в Крым, получить сведения о бывшей возлюбленной, оторваться от слежки, встретиться с Марией так, чтобы ни одна живая душа… Они провели в Ливадии чудесный день; он звал ее с собой, звал уехать к сыну, хотя бы взглянуть на него… Но прошло более 10 лет после встречи Марии и фон Бюлова; Михаил Иванович Статива уже давно не имел прежней власти, да и Мария с 1947 года (семья срочно после войны перебралась в Саки) была замужем за Владиленом Лысенко, у них рос сын Олег… позже, в 1959 г. появится другой, Алеша… И эти дети, в которых течет толика итальянской графской крови, ничего не знают о сводном брате, выросшем далеко от «счастливой» советской страны, чьим отцом был немецкий барон…

Мария отказалась уехать из страны; такая горькая планида: корячиться на построение социализма; ничего не иметь, всего и всех бояться, быть преданной режиму, быть «как все». А ведь могла бы жить как подобает аристократам, но шанс не использовала…

Фон Бюлов был расстроен сим обстоятельством, как он сам мне признался, но в душе другого ответа не ожидал. (Скажу, что позже я пытался осторожно вытянуть Марию на откровенность, но она интуитивно замыкалась, сжималась и умолкала, как пойманная в жесткие силки птица, только без конца курила любимые папиросы «Север»; но тайну сохранила до конца жизни).

Я видел как тепло попрощались боевые товарищи; генерал-фельдмаршал попросил меня провести гостя до машины. Больше фон Бюлов во время моего пребывания на эту виллу не приезжал.

Однако мы слишком отвлеклись, так что вернемся к описанию фон Манштейном десантной операции.

– …общее руководство десантом с моря осуществлялось под командованием уже хорошо зарекомендовавшего себя в десантно-штурмовых операциях генерал-майора Циглера. Необходимые технические средства были доставлены из рейха летчиками под руководством подполковника люфтваффе Хайнца-Вильгельма фон Бюлова. В час начала операции отважные пилоты люфтваффе выбросили десант – подразделение штурмовиков бригады генерала Циглера, одновременно и почти синхронно десантный батальон с моря на штурмовых лодках высадился на плацдарм между заградотрядом и передовыми соединениями советских армий. Об этой хитрой и, думаю, единственно правильной тактике я тебе уже говорил. То был прекрасно отработанный прием! Внезапной мощной атакой десантники отсекли заградотряды и открыли мощный огонь по тылам противника, вынужденным перейти в бегство… на передовые позиции войск 11-й армии. Где был сделан своего рода проход для сдачи в плен. Однако на тот раз некоторые батальоны и части, заняв круговую оборону, оказали жестокое сопротивление, но вскоре точными массированными залпами нашей артиллерии, огонь которой корректировали корректировщики десанта, были уничтожены. После этого советские соединения были подвергнуты массированной бомбардировке 8-го авиакорпуса.

На остальных участках фронта наши 42-й ак и 7-й румынский ак сковали силы противника, а после прорыва рубежа на Парпаче перешли в стремительное наступление. Успех операции зависел от того, сработает ли военная хитрость, – удастся ли нам держать противника в заблуждении относительно направления главного удара (что он якобы наносится на северном участке) до тех пор, пока не будет окончательно упущена им возможность выйти из окружения или перебросить резервы на южный участок. Чтобы ввести противника в заблуждение, велись ложные радиопереговоры о подготовке к наступлению, предусматривалось передвижение войск и ложная артподготовка на северном и центральном участках. Важным для успеха было и то, с какой скоростью будет проходить наступление на север 30-го ак и бригады Гроддека; правда, впоследствии на это отрицательно повлияла непогода.