Книга Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935-1945 - Карл Дениц

О потерях и их возмещении Роскилл писал следующее:

«Что касается потерь, понесенных нами в течение прошедшего года, они, безусловно, велики, и мы можем смело записать на свой счет дефицит еще 1 миллиона тонн торгового тоннажа. Британский импорт снизился до 34 миллионов тонн, что на треть меньше, чем в 1939 году.

Специалисты британского адмиралтейства отлично понимают, что решающее сражение на морских путях, где проходят конвои, еще впереди. Враг силен, как никогда. Кризис затянувшейся борьбы приближается» (Война на море. Т. 2. С. 218).

17. ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ ВОЕННО-МОРСКИМИ СИЛАМИ

Отставка Редера. – Я принимаю командование. – Мое отношение к нацизму. – Положительные стороны нацизма. – Неодобрение преследований евреев. – Непонимание Гитлером британского менталитета. – Почему я решаю сражаться за Германию. – Нельзя путать политику и долг. – Первые личные встречи с Гитлером. – Я завоевываю его доверие и обеспечиваю поддержку флоту. – Стычка с Герингом

В середине января мне в Париж позвонил гросс-адмирал Редер. Он сообщил, что намерен подать в отставку и предложить в качестве своего преемника адмирала Карльса или меня. Он попросил в течение 24 часов дать ему ответ, считаю ли я себя готовым принять такое назначение.

Его звонок стал для меня полнейшей неожиданностью. Никто не слышал, что гросс-адмирал Эрих Редер подумывает об отставке. Не знал я до конца декабря 1942 года и о том, что он резко разошелся с Гитлером во взглядах на перспективы использования крупных военных кораблей в операциях против русских конвоев. К сожалению, наш флот не достиг успехов, которых ждал Гитлер, и он в припадке ярости распорядился списать их как не имеющие никакой пользы для военных усилий страны.

Гросс-адмирал Редер начал активно протестовать против этого абсурдного приказа и, убедившись в непреклонности Гитлера, подал в отставку. Неприятно удивленный Гитлер попытался отговорить строптивого гросс-адмирала, но безуспешно.

Спустя 24 часа я позвонил Редеру и сообщил, что могу принять назначение.

Поэтому Редер, как и первоначально собирался, предложил Гитлеру в качестве своих преемников две кандидатуры: адмирала Карльса и меня. «Если Гитлер желает подчеркнуть, что подводный флот, по его мнению, имеет первостепенную важность, он выберет Дёница».

Выбор Гитлера действительно пал на меня – быть может, именно по той причине, о которой упомянул Редер. Также возможно, что в моем лице – командующего подводным флотом – он рассчитывал найти союзника в вопросе списания больших военных кораблей.

До тех пор у меня не было личных контактов с Гитлером, если, конечно, не считать коротких встреч перед отправлением в поход на крейсере «Эмден» и по возвращении из него, а также тех случаев, когда меня, как старшего офицера вооруженных сил, посылали к нему с докладом. В период с 1934-го по 1942 год я видел фюрера в общей сложности 9 раз, но только по приказу главнокомандующего.

Теперь, когда я сам стал главнокомандующим военно-морскими силами Германии, мне, конечно, предстояло чаще встречаться с Верховным главнокомандующим и главой нашего государства.

Прежде чем перейти к описанию моих официальных и личных контактов с Гитлером, я бы хотел сказать несколько слов о своем отношении к национал-социализму.

Я происхожу из старинного прусского рода. Мои предки веками владели землями в приграничных районах Германии на Эльбе вблизи устья Заале. Именно от йоменов впоследствии произошли протестантские священники, офицеры, писатели.

Прусская история, а более всего война за независимость (имеется в виду война 1813–1814 годов против Наполеона), воспламенила мое юношеское воображение. С детства я отлично помню слова отца, что он дал бы себя разрезать на мелкие кусочки ради «старого Вильгельма» – кайзера Вильгельма I. В семье мы были начисто лишены индивидуализма, зато глубоко прониклись корпоративным духом прусской общины, к которой принадлежали. Поступив на военную службу, я не испытывал никаких неудобств из-за постоянной муштры и строгих требований дисциплины – все это было для меня совершенно естественно. Еще ребенком я с молоком матери впитал уверенность, что исполнение долга превыше всего. Перед Первой мировой войной я служил за границей на корабле «Бреслау». Служба оказала на меня огромное влияние и еще более укрепила чувство патриотизма. Я увидел Германию издалека, со стороны, получил возможность сравнить ее с другими странами, а мелкие недостатки с большого расстояния не заметны…

Крах 1918 года оказался для меня тяжелым ударом, как и для любого немца, любящего свою страну.

То, что мы, офицеры послевоенных лет, должны оставаться в стороне от партий и политики, казалось мне совершенно очевидным, ведь только так мы сможем выполнить свой долг перед народом и государством.

В качестве логического следствия этого принципа представители вооруженных сил не голосовали. Мы просто исполняли свой долг, будучи солдатами и матросами, и считали это для себя достаточным. Конечно, мы приветствовали отдельные патриотические движения, появившиеся в то время. Нам казалось, что они доносят до широких масс тот дух, который являлся нашей сущностью. Как мы могли надеяться освободиться от оков Версальского договора и восстановить свое положение в семье народов как суверенного, независимого государства, если позволяли себе игнорировать такие пришедшие из древности добродетели, как патриотизм, дисциплину, преданность долгу, а ведь именно они в свое время возвеличили Пруссию и Германию. Мы все должны были в полной мере осознавать, что живем в эпоху, когда судьба каждого неразрывно связана с судьбой всех.

С 1924-го по 1927 год я работал в штабе ВМС в Берлине. За эти годы я проникся глубоким уважением к начальнику штаба ВМС адмиралу Ценкеру и министру обороны Геслеру. По долгу службы я занимался вопросами внутренней политики, влиявшими на флот. Эти же обязанности позже выполнял от имени армии и флота генерал фон Шлейхер. Кроме того, я отвечал за дисциплину и соблюдение военного законодательства.

В силу служебных обязанностей мне приходилось посещать рейхстаг и его комиссии. Мне чрезвычайно не нравилось большое количество партий, то, как интересы партий считались приоритетными по сравнению с интересами государства, долгие, казавшиеся бесконечными дебаты. В рейхстаге все проблемы решались с учетом политической тактики, которую всегда рассматривали как предмет первостепенной важности. Лично я всегда предпочитал, чтобы любые вопросы решались быстро и объективно, как на службе. Но об этом можно было только мечтать.

С 1930-го по 1934 год я работал в штабе ВМС в Нордзее. В течение первого года или около того моим непосредственным начальником был капитан Канарис, удивительно политически грамотный человек. Он был человеком сложным, неоднозначным, часто непредсказуемым. Мы с ним не слишком хорошо ладили.

В качестве старшего офицера штаба я отвечал за подготовку плана действий штаба в случае внутренних беспорядков.

В эти годы умеренные партии в стране постепенно утратили свое влияние. На выборах 14 сентября 1930 года во весь голос заявила о себе партия национал-социалистов, вторая по силе в рейхстаге. После нацистов шли коммунисты, собравшие 4,5 миллиона голосов и получившие 76 мест в рейхстаге. На выборах в июле и ноябре 1932 года нацисты стали уже сильнейшей партией в рейхстаге. Коммунисты сохранили третье место с 89 местами в июле и 100 – в ноябре.