Книга Копье и кость - Анастасия Машевская

– Юдейр, – одернула танша, – я спросила твоего согласия, перед тем как привести тебя на этот путь. Возможно, перед тем, как заявить, что пойдешь ради меня на все, стоило развить фантазию и придумать что-нибудь страшнее смерти.

Юдейр безмерно захотел разозлиться, но смог только улыбнуться. Как все-таки давно он не слышал ни подобных слов, ни ее голоса, ни характерного снисходительного выговора. А ведь он столько раз тихонечко или вовсе мысленно хихикал над тем, как танша иронизировала в адрес других.

Бану поднялась и села за походный стол. Зажгла лампаду, предлагая Юдейру сесть рядом. Тот остался стоять.

– Так или иначе, ты можешь попросить у меня любую награду.

Мужчина покачал головой:

– У вас нет того, чем вы могли бы меня отблагодарить.

Ни дать ни взять – вызов, хмыкнула Бану.

– Чего именно?

– Власти над собой.

Танша промолчала: и впрямь, чего нет, того нет.

– В таком случае я признательна тебе за наше спасение из осады. Полагаю, ты не сам вел Маатхаса?

– Я поручил это одному из разведчиков.

– Стало быть?.. – Бансабира подняла на мужчину глаза. В них горело то самое выражение, которое до ломоты в груди полюбил тан Маатхас.

Юдейр кивнул, позвал помощника. В шатер зашел мужчина в доспехах дома Каамал, держа что-то золотистое и относительно круглое. Он поклонился танше – Бану сдержанно кивнула в ответ, – передал Юдейру ношу и вышел. Блондин, приняв «сверток», замер на мгновение, потом повернулся к тану, приблизился. В тусклом свете огонька бирюзовые, как знамена Маатхаса, глаза Юдейра блестели по-настоящему зловеще.

– Мне так жаль, тану. Союзники вашего свекра, Золотой дом Раггар, оказались предателями. Покинув гарнизонные укрепления, они вторглись во владения тана Ниитаса, но встретили достойное сопротивление. Мужайтесь, ваш супруг погиб.

Звук, с которым отрубленная голова, даже завернутая в ткань, касается твердой поверхности, отвратителен. Однако Бансабире он не помешал мысленно усмехнуться: от заявления бывшего оруженосца в ней проснулся ребенок, который тут же захлопал в ладоши – она и впрямь не ошиблась, сделав ставку на Юдейра. И актер хороший, и умом не обделен.

Без тени печали в лице Бансабира немного лениво взглянула на Юдейра и скромно заметила:

– Какая трагедия.

Даже не притронувшись к «презенту», Бану поднялась, подошла к одной из сумок, выудила два мешочка с золотом и поднесла Юдейру.

– Полагаете, я возьму деньги?

– Ты – нет, – деловито ответила женщина, – но они возьмут.

Подбородком указала на выход. Юдейр понял, что речь идет о подчиненных. Они, конечно, пограбили, когда растерзали полсотни Нера Каамала, Бану не могла этого не знать, однако внимание танши к разведчикам будет последним приятно, оценил Юдейр, принимая дар. Убрал за пазуху.

– Что со знаменами?

– Судя по всему, именно вы вышвырнули Раггаров с насиженных мест на границах. Так что знамен мы, худо-бедно, собрали три.

– Отлично. Каамалам следует знать, что их люди и, главное, серебряный ахтанат Нер убиты по приказу Раггара. – Бану вернулась за походный стол, откинулась на спинку стула, посмотрела чуточку мягче. Юдейр, который прекрасно чувствовал настроение госпожи, безошибочно определил, что тану довольна.

– С почином, Юдейр. Как убийца, действующий после заката, ты теперь вполне можешь называться Клинком Матери Сумерек.

Юдейр на мгновение дрогнул. Бансабира с пониманием усмехнулась:

– Сильно отличается от сражения, верно?

– Не то слово. – Юдейр сглотнул.

– Это проходит.

– Как давно вы это поняли?

– С тех пор как осознала, что на свете нельзя выжить, не испачкав рук. Очень давно, если честно.

К ужасу Юдейра, в голосе танши не было ни намека на сожаление или раскаяние. Разве что совсем немного печали. Прежде ему казалось, он знает об этой женщине все, но в ней еще полно секретов, и никогда не знаешь – пугаться их или восхищаться ими.

– Говорят, жрецы Ангората, что служат Матери Сумерек, действуют, не обнажая мечей, – попытался поспорить мужчина.

– В таком случае выжить на свете, не испачкав рук, можно, только замарав совесть, – констатировала Бану, вставая.

Командир тайной разведки улыбнулся: разговор закончен. Прав был Гистасп как-то ночью: у танши нет ни сердца, ни нервов.

– Да благословит тебя Мать Сумерек, – проникновенно пожелала танша, приблизившись и положа руки оруженосцу на плечи. – Как только закончишь с донесением вестей Каамалам, жду тебя на подходах к Зеленому танаару.

– Как прикажете. – Юдейр попытался накрыть своими ладонями руки Бану, но женщина убрала их за миг до прикосновения. Мужчина с натугой выдохнул, с пониманием кивнул и скупо попрощался, повторив благословение Клинков Богини.

На улице Юдейра ждал Гистасп – надо было кое-что определить в случившемся. Они сработались.

Говорили мужчины тихо, совсем недалеко от танского шатра, где лишних глаз никогда не бывает. Однако свидетель был.

Спать Бансабира больше не легла. Вскоре, за полчаса до рассвета, Гистасп попросился на разговор.

– В последнее время ты все время встаешь засветло. Возрастная бессонница? – поинтересовалась танша.

– Скорее, плохое предчувствие, – пожаловался подчиненный, проходя внутрь. – Все ворочался, ворочался… И, кажется, неспроста. Один из порученных мне пленников мертв.

– К тому же такой ценный, Гистасп. Не понимаю, как ты мог допустить подобную оплошность.

– Сам в толк не возьму, госпожа.

Гистасп подошел к столу танши, отвернул углы знамени Раггаров, коротко глянул на посеревшую голову Нера с ввалившимися глазами и вновь прикрыл.

– Он был хорошим человеком, – заметил Гистасп двусмысленно. – Правда, не очень сильным.

– Важно не каким он был, а кем. – Танша встала. – Подними Лигдама – когда командование на ногах, оруженосцам спать не положено. К утру соберем совет – к предателям у северян разговор короткий.

Во всеуслышание Бану объявила, сетуя и терзаясь, что подлые Раггары посмели убить ее мужа, отца наследника Пурпурного дома. Танша была убедительна, красноречива, безутешна. Ведь как бы то ни было, Нер воплощал для нее Акаба, Водного Владыку, как полагается всякому мужу. А что до ссор – ну разве без них обходится хоть один брак?

Даже самые ближайшие сподвижники танши были шокированы. Когда подразделение Нера перестало отвечать залпом на залп во время осады, сердца пурпурных наполнились тревогой за товарищей. Многих оплакали, с утратой многих смирились. Когда явился Ул с пятью сотнями, выяснилось, что на их лагерь напали золотые, внезапно, предательски. В погоне отряд рассыпался: кто-то ушел с вожаком, кто-то закрепился за Улом. А теперь вон что выясняется.