Книга Цветок Трех Миров - Дмитрий Емец

За Сашкой последовали остальные. Последним хромал Гамов, то и дело замедляясь и ощупывая колено. Плечо Лары он выпустил и подобрал с земли тяжелую ветку, похожую на посох друида. Острый край ветки глубоко вонзался в мох.

Шныры то срывались на бег, то останавливались и, пока Гамов нагонял их, прислушивались. Никаких звуков со стороны шоссе больше не доносилось.

– Кто это кричал? Они же не тронули миражистов? – спросила Лара.

– Демагогический вопрос! – резко ответила Фреда.

– Почему?

– Потому что ты хочешь получить лживый, выгодный тебе ответ!

И они опять то шли, то бежали, сердясь на пчел, которые вели не от дороги, а под углом к ней, причем дорога часто показывалась из-за деревьев.

– Так нас ведьмари заметят! – нервничал Кирюша.

– Шагай, солнце! Тут что-то одно: или ведьмарей бояться, или к закладке попасть, – отрывисто сказала ему Лена.

В минуты опасности в их паре она всегда становилась руководящей, и Кирюша слушался ее как зайчик. Зато когда опасность миновала, Лена преспокойно уходила в тень, а зайчик распушал перья и чудесным образом превращался в павлина.

Идти по лесу было тяжело. Кустарник был не так уж густ, но встречалось много поваленных деревьев, раскисших от влаги. Сашка поначалу унесся вперед, но, спохватившись, вернулся. Пчелы держались вместе, сплавившись в единую золотую массу, и для Сашки это было знаком, что и он должен держаться со всеми. Лес звенел комарами, облеплявшими шеи, щеки, руки.

Прихрамывающий Гамов сменял уже третий посох. Первые два сломались, когда он слишком сильно о них оперся. Задирая голову, Гамов поглядывал вверх. Между вершинами крошечной точкой держался Аль и в том же секторе неба – двойка берсерков на гиелах.

– Они его не перехватят? – спросила Рина.

– Нет. Разная высота. Аль к ним не спустится, а гиелам его не догнать, – отозвался Гамов.

Пчелы, как и в городе, вели их, не смущаясь препятствиями. Заставили спуститься в овраг и выбраться из него, после чего оказалось, что рядом была вполне себе культурная тропинка. Потом встретился топкий участок. Пчелы полетели прямо над ним. Шныры же призадумались, после чего выслали вперед Сашку.

– Иди! – сказала Рина. – Каждый момент жизни востребует своих героев!

Сашка прыгнул на одну кочку, на другую. Третья кочка начала медленно уходить под воду, но Сашка уже перескочил дальше. Вскоре он был уже на середине болотца и, обернувшись, махал руками как мельница, показывая, что можно пройти.

После этого отважно шагнул на соседнюю, вполне себе надежную с виду кочку, и та вдруг провалилась в топкую грязь. Сашка ушел по пояс, вылез на животе и, похожий на грязевика, окруженный звенящим роем пчел, достиг противоположного берега. Начал было кричать, но, спохватившись, что могут услышать, просто показал рукой, что, мол, туда, куда я, не наступайте.

Больше в грязь никто не провалился. Правда, обнаружилось, что нет Алисы. Алиса, недавно психовавшая, что на лес она не подписывалась, куда-то исчезла. Не успели начать поиски, как Алиса возникла рядом с ними с абсолютно сухими ногами и чем-то очень довольная.

– Откуда ты взялась? – подозрительно спросила Лена.

– По дороге обошла! – с вызовом ответила Алиса.

– По какой такой дороге?

– Да все по той же! Зачем в болото лезть, когда дорога в двух шагах?

– О небо! Тебя кто-то видел? – простонала Лена.

Алиса пожала плечами. Даня решил переформулировать вопрос:

– А ты кого-то видела?

– Да так… пару человек…

– А машина у них была?

– Да… белая какая-то…

– И куда ты пошла, они видели?

– Отвянь! Не хочу морщить мозг! – сказала Алиса с вызовом.

– Ну да… а то вдруг извилина какая-то появится. А извилина – это ж морщина… нехорошо… – пробормотала Лена.

Времени заниматься воспитанием Алисы не было. Пчелы полетели так быстро, что пришлось бежать. Бежал даже Гамов, несколько расходившийся уже, хотя по-прежнему хромавший.

– Долго еще? – хрипела на бегу Лара.

– Нет, уже рядом. На пчел посмотри… И там озеро впереди! Не поведут же нас через озеро? – забеспокоился Кирилл.

– Не факт, Сашку же затащили в болото. Хотя мы и в озеро его первым пустим.

Местность становилась ровнее и суше. Чаще попадались просеки и дорожки. Встречались кострища со следами привалов. С пчелами начало твориться что-то странное. Они то зависали, то качались в воздухе точно маятник. Пришлось остановиться возле очередного кострища.

– Если здесь ночевали туристы – значит, мы в глухой чаще! – с уважением произнесла Лара.

Гамов недавно сломал очередной посох и теперь швейцарским ножом, который, на шныровский вкус, был все же мелковат, обделывал молодую осинку. На Лару он взглянул красноречиво, но спорить не стал. Лара ему нравилась, как нравилась и Рина, и вообще любая симпатичная девушка, оказывающаяся рядом. Тактика Гамова состояла в том, чтобы, не споря с девушкой, убеждать ее, что она самая умная, самая красивая, однако понять и разделить это может один только Гамов.

– Да, – сказал он ласково. – Мы в чаще, а ты не боишься. Впервые вижу настолько смелую девушку.

– А я? – с интересом спросила Рина, давя на своей щеке комара и с мыслью «Насосусь-ка я твоей кровушки!» языком пробуя его на вкус.

– Ты девушка интеллектуальная!

– А я? – поинтересовалась Фреда.

Гамов мысленно вздохнул. Ссориться с Фредой было опасно.

– Ты – совершенство по совокупности качеств! – сказал он.

– И чащи тоже не боишься! – добавил Кирюша, решивший перенять метод Гамова.

– Да тут где-то рядом поселок! Не стали бы с собой в поход стекло тащить… далеко да и тяжело… – возмутился Сашка, выуживая из кустарника упаковку от чипсов и несколько пивных крышек.

Даня молчал, глядя на пчел. Золотая стрелка рассыпалась и теперь больше напоминала повисший в воздухе кулак. Пчелиный кулак покачивался то в одну сторону, то в другую. А потом Макар, имевший обостренное чувство опасности, вдруг упал за темный длинный камень и выставил шнеппер.

– Нас запалили! Там растворенные! – прошипел он.

Сашка вгляделся. Со стороны дороги среди деревьев маячило белое лицо. К ним, спотыкаясь, шел высокий человек. Шея его была неестественно заломлена, а в движениях просматривалось что-то марионеточное.

– Уходим! – Сашка рванулся было в другую сторону, но и там за хилыми сосенками покачивались фигуры.

Бросился в глубь леса, уводя за собой остальных, – и увидел смеющуюся женщину. Зацепившись ногой за старый пень, женщина нагнулась и в гневе выкорчевала его одной рукой. При этом сухожилия на ее запястье надорвали кожу. Лицо женщины перекосилось, и она засмеялась вдвое громче.