Книга Когда зацветет сакура… - Алексей Воронков

– А в каком вагоне он едет, не поинтересовались? – нервно постукивая костяшками пальцев по крышке купейного столика, спросил ее сидевший рядом Козырев.

– Нет, не поинтересовалась…

– И место для себя в нашем вагоне он не просил?

– Не-а…

– Ну тогда хоть обещал вернуться?..

Проводница пожала плечами.

– Не помню, – говорит. – Может, обещал, а может, и нет…

– Хорошо, идите, – произнес Козырев. – Если что – сразу к нам…

– Понятное дело, – кивнула женщина и вышла из купе.

– Ну, что будем делать? – когда они остались одни, спросил старшой. – Может, нам стоит задержать этого корреспондента?

– Вначале, я думаю, нужно понаблюдать за ним, выяснить, один ли он едет в поезде или же с ним еще кто-то… – предложил Алексей. – Товарищ Цой, – обратился он к переводчику, – может, вы поговорите с ним, когда он снова появится в нашем вагоне? Скажите, что вы тоже корреспондент… Так, слово за слово – глядишь, и вытяните из него что-нибудь.

– Попробую, – скупо бросил тот и стал смотреть в окно, за которым медленно проплывала чужая жизнь с ее полустанками и небольшими городками, с покрытыми золотым загаром осени сопками и опустевшими рисовыми чеками.

– Ну все, хватит рассиживаться… Давайте дуйте на свои посты, а я пойду проведаю корейских товарищей, – сказал Козырев. – Да, вот что… Если что заметите подозрительное, сразу ко мне. И помните: ни один волос не должен упасть с головы наших корейцев, иначе… – он провел ребром ладони по горлу. – В общем, я пошел.

Он открыл дверь и вышел. Следом за ним вышли из купе и остальные. По уговору, Жаков устроил себе наблюдательный пункт в одном конце коридора, Бортник – в другом, тогда как Цой занял место в середине вагона. Не успели они это сделать, как снова появился тот франт в твидовом пиджаке. Заметив его, Алексей подал Цою знак, чтобы тот был готов вступить с корреспондентом в контакт.

Цой оказался хорошим артистом. Достав из кармана пиджака пачку сигарет, он вроде как попытался найти спички, однако это ему не удалось. И тогда он обратился к проходившему мимо корреспонденту. Слово за слово – завязался разговор. О чем уж они там говорили – неизвестно, только разговор у них получился живым и непринужденным. В конце концов незнакомец даже попытался увести майора с собой, но тому каким-то образом удалось отделаться от него.

Когда «твидовый пиджак» покинул вагон, друзья бросились к Цою с расспросами.

– Что это он тебя за рукав все тянул? – первым делом спросил его Бортник.

– В ресторан звал, – ответил тот.

– Ишь ты! – удивился Жора. – И что это, интересно, он так расщедрился?

– Не знаю, – пожал плечами майор. – Наверное, хотел поближе со мной познакомиться.

– А кем ты ему представился? – спросил Алексей.

Переводчик удивленно посмотрел на него.

– Как мы и договаривались… Я сказал, что я тхон синвон… То есть корреспондент. Что работаю в советской корейской газете в Казахстане, что еду в командировку: хочу, мол, написать статью о современной жизни корейцев.

– Ну а он что?.. Поверил? – спросил Бортник.

Цой как-то неопределенно развел руками:

– Кто его знает. Однако, думаю, свой интерес он ко мне проявил.

– Ну а сам-то что он о себе рассказывал? – пытался дойти до главного Жаков.

– Сам-то? – переспросил Цой. – Сказал, что он чакка… То есть писатель. Что он путешествует по стране и собирает материал для своей книги.

Жаков усмехнулся.

– Надо же! Проводнице он назвался корреспондентом, тут говорит, что писатель… Впрочем, разночтение невелико. Интересно, интересно… – проговорил он. – Ну и как, этот писатель не обещал вернуться? – Жаков внимательно посмотрел на майора.

– Обещал… Сказал, что мы обязательно должны поболтать за бутылкой саке.

– Саке? – переспросил Алексей. – А почему, интересно, не сури или там коньяк?

– А потому что он не кореец! – неожиданно заявил майор. – Да, он хорошо говорит по-корейски, однако с явным акцентом. Скорее всего, он японец…

– Ты в этом уверен? – с волнением спросил Бортник.

– Как в самом себе, – усмехнулся Цой. – Поверьте, я знаю, как говорят по-корейски японцы.

Алексей покачал головой.

– Да, дела, – проговорил он. – Неужто и в самом деле это япошка?.. Впрочем, похож…

– А тебе-то откуда это знать? – недоверчиво глянул на него Бортник. – Ты что, лягушек, что ли, за одним столом с ними ел?

– Лягушек не ел, но общаться общался, – промолвил Жаков.

– Ты имеешь в виду пленных?

– Да при чем тут пленные! – поморщился Алексей. – То были бравые ребята из японской внешней разведки, которых во время войны в нашем Куйбышеве было – хоть пруд пруди.

– В Куйбышеве? – удивился Жора. – Но ведь это закрытый город.

– Верно! – подтвердил Алексей. – Но то было раньше. А в начале войны, как ты знаешь, он стал военной столицей СССР, куда вместе с нашим правительством переехали и все иностранные посольства. В том числе и японское. Так вот, эти япошки стали для нашего Управления НКВД настоящей головной болью. Ох и помотали они нам нервы! Другие – люди как люди, а эти…

Он вздохнул – видно, вспомнил что-то.

2

Алексей не преувеличивал. То, что японские разведчики житья куйбышевским чекистам не давали, так это точно. Ну, коли б то был какой-то заштатный городок, лишенный сложной инфраструктуры, где единственной достопримечательностью была бы построенная еще при царе-косыре общественная баня, все было бы проще. Нет ведь, всю эту дипломатическую рать загнали туда, где было полным-полно заводов, работавших на «оборонку». Японские разведчики, имевшие в кармане дипломатические паспорта, об этом знали и потому из кожи вон лезли, чтобы собрать информацию о том или ином промышленном объекте. Это и понятно: ведь Япония была союзником Гитлера, и она серьезным образом готовилась к войне против СССР. Несмотря на то что чекистам порой приходилось прямо с заборов номерных заводов снимать узкоглазых лазутчиков, арестовывать их было запрещено. Даже специальный приказ на этот счет существовал. Боялись, что малейший инцидент мог стать причиной разрыва всех отношений с Японией, а это – война…

Чтобы каким-то образом нейтрализовать лазутчиков, контрразведчики придумали одну хитрую штуковину: снимут, бывало, очередного такого прохиндея с забора – и в машину. Естественно, обставив все самым культурным образом. Японец думает, что с ним поговорят чуток и отпустят и тогда можно будет снова карабкаться на забор. Ан, нет. Чекисты были на удивление гостеприимными людьми, так что отвязаться от них было трудно. Те еще резинщики! Заговорят-заговорят япошку – глядишь, и световой день пройдет. А ночью японцы боялись ходить по городским улицам, так что оставалось ждать следующего дня. А там снова та же карусель…