Книга Эльфийское отродье - Андрэ Нортон

— Я узнал об этом.., от твоего доброго трактирщика, — осторожно ответил человек. Ничто в его мыслях этому не противоречило. — А что до того, зачем мне это — знаешь ли ты, кто такой лекарь?

Лоррин молча покачал головой.

— Эльфы не болеют. А люди — болеют. И, разумеется, наши могущественные господа не станут возиться с больным рабом, — с горечью сказал человек. — Кроме того, они не желают держать больных или раненых у себя в доме. И потому они вызывают меня — или чаще отправляют несчастного страдальца ко мне. Не то чтобы я мог сделать многое, но я могу помочь хоть чем-нибудь, а без меня они и такой помощи не получат. Я лечу девушек, работающих у трактирщика, когда кто-нибудь из молодых лордов чересчур неосторожно обойдется со своей игрушкой.

Лоррин поморщился от тона, каким говорил этот человек. Подавленный гнев и ненависть уже говорили о многом.

Юноша сразу понял, что лекарь навидался такого, о чем он, Лоррин, знать не желал. Новые истории о всяких ужасах не помогут ему лучше сделать свое дело — они лишь доведут его до кошмаров, а этого он себе сейчас позволить не мог.

— И тебе нужна защита, потому что кто-то из лордов… — начал он.

Лекарь издал негромкое рычание.

— Мало того, что они наказали меня лишь за то, что я не мог заставить человека исцелиться быстрее, чем позволено природой, чтобы они могли продолжать свои развлечения, — они еще и пытались заставить меня делать.., всякое…

Он запнулся. Лоррин вскинул руку и решительно заслонился от страшных чужих мыслей, которые ломились в его разум.

— Прошу тебя! — взмолился он. — Я предпочитаю не знать всего этого. Я и так вижу, что тебе это действительно нужно. Вот!

Он достал из карманов три кошелька, которые захватил с собой.

— Возьми! Быть может, ты знаешь кого-то еще, кому это может пригодиться. Если…

Он собирался сказать что-то еще, но тут в дверь, ведущую на улицу, постучали.

Лекарь застыл. Лоррин тоже. Стук прекратился, потом начался снова.

— Брюс! — рявкнул рассерженный голос. — Отворяй!

Лекарь ожил и засуетился. Он толкнул Лоррина к высокой, по пояс, корзине, на дне которой валялось несколько окровавленных полотенец.

— Спрячься там! — прошипел он, вытряхнув полотенца, заставил Лоррина залезть в корзину, скрючиться в три погибели и кинул туда же кошельки. — И не двигайся, если дорожишь жизнью!

Он прикрыл Лоррина полотенцами так, чтобы его не было видно, и заторопился к двери.

— Иду, иду! — крикнул он. Свет исчез из комнаты — Лоррин догадался, что хозяин захватил фонарь с собой.

Едва Брюс отодвинул засов, дверь с грохотом ударилась о стену, и стучавший ввалился в лавку.

— Кого это ты впустил сюда только что? — осведомился грубый голос. — Раненого какого-нибудь? Или кого-нибудь еще, о ком ты не желаешь докладывать хозяину?

Ты помнишь, Брюс, что было в прошлый раз, когда ты попался на таких проделках? Гляди, на этот раз так легко не отделаешься!..

— Если вам угодно знать, — сердито ответил лекарь, — я никого не впускал, а, наоборот, выпускал. Одну.., кхм… служанку из «Серебряной розы». У нее.., э-э.., заболевание интимного плана.

Лоррин не мог не восхититься тем, как лекарь кашляет и запинается, разыгрывая смущение.

— Я.., э-э.., лечу ее, так сказать, в качестве личной услуги.

Другой человек немного помолчал, потом разразился громовым хохотом.

— Служанку, говоришь? Интимного плана? Ах ты, хитрый старый пес! Я и не думал, что ты на такое способен!

Или у тебя среди твоих травок водятся такие, которые помогают этому делу?

Брюс снова кашлянул. Его собеседник расхохотался еще громче.

— В следующий раз, прежде чем разбираться с интимными проблемами, спроси сперва позволения у хозяина!

А то я однажды возьму и завалюсь к тебе, прежде чем ты ее выпустишь, чтобы самому позабавиться с ней!

Дверь снова хлопнула. Грохот тяжелых сапог удалился.

В комнате опять стало светло. Брюс сбросил полотенца.

— Теперь тебе придется уходить через чердак, — сказал лекарь. Лицо его было белым как мел в свете лампы. — Он будет следить за входом. Ты умеешь лазить по крышам?

Я покажу тебе, куда идти, ну, а уж там ты сам как-нибудь…

Лекарь болтал без умолку, пытаясь заглушить страх.

Его буквально тошнило от ужаса, и образы, проносившиеся в его мыслях, сказали Лоррину, отчего он так боится.

Лоррин сглотнул тошноту, подступавшую к горлу, и промолчал.

Он поспешил уйти — невзирая на то, что для этого ему пришлось карабкаться по крышам. Все лучше, чем находиться в одной комнате с человеком, мысли которого полны такими воспоминаниями…

* * *

Шейрена нарядилась в платье, тщательно выпачканное и изодранное. Она сама готовила его для этого маскарада.

На ногах у нее вместо туфель были огромные стоптанные башмаки, которые могли бы принадлежать Лоррину. В носки башмаков она натолкала тряпок, чтобы они не так болтались на ногах. Ее собственные изящные туфельки просто не пережили бы путешествия, про которое Рена собиралась поведать лорду Тилару. Она скажет, что украла эти башмаки у Лоррина.

Они с Меро тщательно продумали все подробности, начиная с того, как Лоррин уговорил ее отправиться с ним на утреннюю прогулку, до того, как она сбежала от брата, украв у него башмаки — как затем, чтобы не идти босиком, так и затем, чтобы помешать брату преследовать ее.

В пояс юбки вшили кармашек с двумя наборами железных украшений: один для самой Рены, другой для ее матери.

Мире отвели роль добровольной сообщницы Лоррина, которая должна была помочь ему связаться с волшебниками. А почему бы и нет? Это объясняло как ее присутствие в лодке — преследователи наверняка успели заметить, что в лодке их было трое, — так и ее исчезновение после того, как она выпала из лодки. Это объясняло также и то, почему Лоррин не отправился прямиком к волшебникам, а блуждал в глуши сам по себе: он лишился своего проводника. Если преследователям удалось подслушать, как Рена подбадривала Лоррина, все это можно будет приписать Мире.

— Готова? — спросил Лоррин. Девушка кивнула. Говорить она не могла. Меро лежал, расслабившись и закрыв глаза. Лоррину придется позаимствовать у него большую часть его магической силы, чтобы перенести Рену к границам владений лорда Тилара. Это заклятие переноса, переделанное волшебниками, которому Меро научил Лоррина, было не столь «шумным», как то, которым пользовалась Шана. Вся штука была в том, что волшебник, осуществляющий заклятие, оставался на месте и весь шум оставался при нем. В большом городе, где ежедневно используются сотни, если не тысячи заклятий, еще одна вспышка магического «шума» останется незамеченной.