Книга Гробницы пяти магов - Андрей Васильев

– Нашептались? – ехидно спросил у нас Форсез. – Продолжим? Песик, а ты чего стоишь как столб? К ноге!

Флик опустился рядом с ним на колени.

Гарольд скрипнул зубами – но промолчал.

– Вот так, – похвалил его Виктор. – Итак, а теперь поговорим о том, почему я вас не люблю.

– Интересно будет послушать, – насмешливо сказала Фриша. – Ну, со мной-то все ясно, но чем тебе не угодили фон Рут и де ла Мале, например?

– Я понимаю, что ты получаешь удовольствие, Виктор, – сказал тот, кто стоял рядом с ним. – Но время, время… Мне не очень нравится находиться здесь, не стану скрывать. И потом – один из основных принципов Ордена – меньше личного, больше дела. А здесь имеет место быть обратная картина.

Он мог даже не снимать капюшона, я узнал его голос. Клерик Август Туллий, верный слуга правосудия.

Глава двадцать вторая

– Так вы не разбойники? – умело изобразил удивление Гарольд. – Надо же. А я был уверен именно в этом.

– Грубо, – заметил Форсез. – Очень грубо. Я же говорил – какие из нас друзья?

– Но если вы не разбойники, то возникает вопрос, – пропустил мимо ушей высказывание Виктора мой друг. – Что вам, собственно, от нас надо? В какой связи вы преградили нам путь?

– Разве мы сделали что-то подобное? – Август Туллий откинул капюшон. – Идите, мы вас не задерживаем. Только подпишите один документ, отдайте то, что вы нашли в крипте пяти магов – и ступайте на все четыре стороны. Ах, да. Чуть позже, где-то к зиме, вам надо будет еще на одном мероприятии поприсутствовать и даже выступить. Но это мы обговорим ближе к делу.

– Ты что-нибудь понял? – повернулся ко мне Гарольд. – Нет? И я нет. Карл?

– Я всегда туго соображаю по ночам, – ответил ему тот. – По ночам надо спать, в крайнем случае – пить. Но никак не разговоры разговаривать.

– Вот видите, господин клерик – туманны ваши речи, – развел руками Гарольд. – Непонятны нам. Так что – дайте нам дорогу, верните лошадей, мы прихватим нашего друга и отправимся восвояси.

Точно. Я все думал – что не так? Лошадей нет там, где мы их стреножили.

– Я бы еще Форсеза убил, – поделился своими мыслями с окружающими Карл. – Но в принципе, если надо, то могу и подождать. Днем раньше, днем позже.

– То есть вы даете мне понять, что мое предложение вас не заинтересовало? – уточнил Август Туллий. – Не так ли?

– Именно, – вежливо ответил ему Монброн. – И потом – вы ведь по сути ничего толком не объяснили. Нам надо подписать какой-то документ, поучаствовать в каком-то мероприятии. Простите, но где конкретика? Какой документ, какое мероприятие? И что именно мы должны вам отдать? Мы ничего в Гробницах не искали, мы просто пришли отдать долг чести пяти великим магам прошлого, тем, на кого мы должны равняться. Ведь для вас не секрет тот факт, что мы подмастерья мага?

А вот это он зря сказал. Понятное дело, что для Туллия это не секрет, но стоило ли это произносить вслух?

Хотя, может, и стоило.

– Все просто. – Август Туллий приблизился к Гарольду и встал напротив него. – В самом деле, что наводить тень на ясный день? Вы, господа подмастерья, нам не нужны. Что нам от вас проку? Нам нужен ваш наставник, некто Герхард Шварц, персона известная и крайне неприятная, Орден давно хочет задать ему ряд вопросов. С пристрастием задать. Да вот беда – нам для этого нужен хотя бы формальный повод. Уложение никто не отменял и маги неприкосновенны, до тех пор, пока не доказано то, что они занимаются противными богам и людям видами магии. Увы, но старые добрые времена, когда братьям-инквизиторам для того, чтобы отправить на костер мага, было достаточно мелочи, вроде доноса, нацарапанного левой рукой, давно миновали. Короли, увы, забыли, что когда-то они были всего лишь марионетками в руках негодяев, подобных вашему наставнику. Потому мне нужны вы. Ведь именно вы прямо сейчас подпишете допросный лист, в котором будет указано, что именно он, Герхард Шварц, также известный как «Ворон», учил вас некромантии и магии крови, а также направил вот в это место, чтобы вы добыли здесь древнюю книгу, в которой описаны ритуалы, запрещенные для применения.

– Даже так. – Гарольд понимающе покивал. – А мероприятие? То, что ближе к зиме?

– Процесс, – любезно пояснил Август Туллий. – Открытый судебный процесс над Герхардом Шварцем. Ваша роль в нем – свидетели. А после него – хотите, оставайтесь на торжественное сожжение вашего наставника, хотите – нет, дело хозяйское. И даю слово, что никого из вас Орден Истины после никогда не тронет. Даже не потревожит.

– Было бы странно, случись по-другому, – рассмеялась Аманда. – Кому нужны подмастерья-недоучки без мастера? Да еще такие, которые его на костер определили?

– Я думаю, что вы верно оценили и мои слова, и свои перспективы, – даже не повел глазом Август Туллий, он по-прежнему смотрел только на Гарольда. – Вы ведь умный человек, Монброн. И ознаменовать это наше взаимопонимание я предлагаю добровольной выдачей мне той книги, что вы взяли в крипте.

Он, склонив голову, испытующе посмотрел на нашего лидера. В этот же момент добрый десяток крепких ребят в черных балахонах взял, да и сделал несколько шагов вперед, по направлению к нам.

– Знаете, вы тоже не производите впечатления глупого человека, – даже как-то дружелюбно сообщил ему Гарольд. – Но тогда почему вы не осознаете невозможности исполнения всего того, что вы мне предлагаете? Даже если бы речь шла не о нашем наставнике, который, к слову, никогда ничему вышеперечисленному нас не учил, то все равно на подобную низость я бы никогда не пошел. И никто из моих друзей тоже. Какие подписи в допросном листе? Какое участие в процессе? Я – аристократ, если вы забыли. Сама мысль о том, что я стану в подобном участвовать, абсурдна.

– Мне доводилось убивать за меньшее, – добавил де Лакруа.

– Аристократы, – фыркнул Август Туллий. – Вы просто вздорные мальчишки, не знающие, что такое настоящая жизнь. Нет, юношеский максимализм, незыблемая вера в законы чести – это понятно. Но поверьте клерику Ордена Истины – «честь», «достоинство», «благородство» – все это только слова. Расхожие и затасканные, прошу заметить, слова. На самом деле вы, благородные, идете на соглашения с нами куда быстрее и чаще, чем простонародье. Вот те – да, там иногда такие крепкие орешки попадаются, что их поди расколи. Привычные они – и к боли, и к лишениям. А вас, аристократию, чуть посильнее прижмешь к стеночке, покажешь, как людям суставы выворачивают и пальцы молотом плющат, объяснишь, что скоро мастер-экзекутор освободится и будет готов к общению с новыми опрашиваемыми – и всё, дело в шляпе. Все подписываете, на всех доносите. На соседей, короля, друзей, без особых колебаний. Один даже на мать родную показания дал, лишь бы его не трогали и имущество потом в казну Ордена не отписали. Так что – не дурите, Монброн. Сделайте то, что я сказал – и мы даже проводим вас до Анджана.

– А если нет? – почему-то надменно произнес Гарольд, на скулах которого появились ярко-красные пятна, которые были видны даже в ночи.