Книга Исход - Виктория Гетто

– Боги… Это же молодильная ягода!!!

Хм… Очередная сказка из серии о гарахах? Хотя действует клубничка именно так. Но тут все буквально вгрызаются в угощение, облизывая пальцы. И счастливо улыбаются. Одна Юница никак не может дожевать свой ломтик. Но вот и она заканчивает с ним.

Едва успеваем покончить с плодом, как возле нас останавливается всадник. Это Пётр. Спрыгивает с взмыленного коня, смотрит на ящики, потом охает, увидев Владимира, нависающего скалой даже надо мной.

– А… Э-э…

– Посылка от наших. Еда и лекарства. Ну и подарочек для наших заокеанских друзей. На этот раз большой и вкусный! А это – мой сын. Как ты можешь догадаться по его лицу. Он только что прибыл оттуда… – показываю на юг.

Но Пётр встревожен:

– Сегодня они нас догонят. И… Им подошло подкрепление. На самодвигателях. Не знаю как, но они известили своё командование, и сегодня ночью нас догонят.

Скрип моих зубов раздаётся в полной тишине. Бросаю взгляд на сына. Тот кивает.

– К вечеру мы выйдем к небольшой роще. А если обойдёмся без обеда, то и раньше. Там просто отличное место для обороны. И есть вода. Поэтому лошадей не жалейте. Меняйте чаще. Но только вперёд. Пусть грузят всё на ходу. Главное – не останавливаться. Там сядем в оборону, благо есть чем. А скоро и помощь подойдёт.

Пётр опять косится на Вовку, но кивает:

– Понятно. Отдам команду…

Мы вдвоём торопливо закидываем ящики в подкативший фургон слуг, а я с тревогой гляжу на показавшееся куда ближе, чем раньше, пылевое облако преследователей. Но вот последние телеги минуют нас, проходит арьергард, уже трясущийся в сёдлах заводных лошадей, и я лезу на пассажирское сиденье, мотнув сыну головой на водительское кресло.

– Э-э…

– Дай и мне отдохнуть, Вов. Я уже две недели кручу баранку.

– Да без вопросов… Просто я хотел с Хьямой поболтать немного…

– Не стоит сейчас. Ей стыдно, что она немытая и от неё пахнет потом. Вот приведёт себя в порядок, и тогда – да.

Парень недовольно опускает голову, потом вдруг вскидывается:

– А далеко отсюда то место, о котором ты говорил?

– Рядом. Километров тридцать. Просто они же на лошадях… – смотрю вслед уходящему каравану. – А у тех скорость – сам видишь.

– А беглецов обязательно сопровождать?

Смеюсь:

– Нет. Главное – встретиться на обеде и вечером.

– Тогда можно и придавить на гашетку… – улыбается он в ответ.

Всё верно. Пока беглецы пройдут расстояние до будущего лагеря, где мы станем держать оборону, дамы десять раз успеют вымыться… Двигатель рявкает, и мы отправляемся вдогонку за караваном. А потом обгоняем его, торопясь к старому городищу.

– Э, не забывай, что у тебя прицеп!

Сын послушно сбавляет скорость, и стрелка спидометра останавливается на цифре 70. Гляжу в зеркало – фургон идёт ровно. Да и то – поверхность степи плоская, словно каток.

Да и Вовик, как я погляжу, уже освоился с техникой. Держится расслабленно, как и положено опытному водителю.

И тут чувствую, как меня тянут за ногу. Эт-то ещё что?! Наклоняюсь – на меня из-под сиденья смотрят знакомые круглые глаза. В голове слышу голос:

«Ты шоколадку обещал».

Лезу в бардачок, куда сгружены обещанные подарки для гараха, достаю большую плитку. Спрашиваю тоже мысленно:

«Там будешь или вылезешь?»

Вздох:

«А орать не станут?»

Философски отвечаю:

«Поорут и перестанут».

«Логично», – так же глубокомысленно отвечает он.

Затем полностью выбирается из-под седлушки, я подхватываю его на руки, водружаю на коленки. Вручаю очищенную от фольги плитку. Грызи.

– Мням-мням! Вкуснятинка! – Он урчит от удовольствия, лакомясь редким, да что там редким, просто невиданным в этих местах угощением.

Между нашими сиденьями просовывается головка любопытной Юницы, она удивлённо восклицает на весь салон:

– Ой, какой интересный зверёк! Откуда, папа?

Дамы, привлечённые её возгласом, тоже привстают со своих сидений, заглядывают мне через плечо, секунду-другую рассматривают сидящего у меня на коленях гараха, грызущего удерживаемую передними лапами плитку шоколада, затем исчезают, и я слышу истошный визг. Вова от неожиданности пригибается, а я оборачиваюсь и спокойно жду, пока те затихнут. Минута. Ещё одна. Ничего себе у них лёгкие! Наконец наступает тишина. Круглые от ужаса глаза, белые лица… Вдруг зверь со вздохом откладывает плитку, встаёт, балансируя на ходу, кладёт передние лапы мне на плечи и говорит нормальным человеческим языком:

– Ну, тарах. Ну и чего? Вы – невкусные. Я вас есть не буду. Только не орите, пожалуйста. Уши болят.

Мы с сыном не выдерживаем, смеёмся. На весь салон. А ушастый поворачивается к Юнице, с недоумением смотрящей на маму и Хьяму:

– А тебе я меня чесать за ушами не дам! А то ты совсем затискаешь! Я тебе не кукла.

Дочка обиженно высовывает язык:

– Ну и не надо! Подумаешь!

Тарах гордо отворачивается, устраивается поудобней у меня на коленях и опять принимается за лакомство… Как раз когда приканчивает плитку, мы подъезжаем к городищу. Едва останавливаемся, он выпрыгивает из кабины, протягивает мне лапу:

– Удачи вам. – Потом добавляет: – Эх, придётся новую нору искать…

– А с нами не хочешь?

Отрицательно мотает ушами. Этот жест у него так потешен, что даже немного пришедшие в себя женщины, не выдержав, улыбаются.

– Позже. Пусть к нам привыкнут сначала. Да и со своими родичами переговорить надо.

– Хорошо. Если что – как обычно…

Он подаёт мне лапу, которую я жму нашим человеческим жестом. Мгновение – и тарах исчезает в высокой здесь траве. Вовка тоже вылез, помахал ему вслед. Потом задумчиво добавил:

– Он ко мне пришёл где-то за час перед вами. Поговорили. Конечно, сначала я в шоке был. Но потом нормально.

А я-то голову ломал – что это он так спокоен?.. Киваю, затем оборачиваюсь к женщинам, сидящим в салоне:

– Штанишки не намочили от страха? Марш мыться! – показываю на озеро. – И девчонок из прицепа с собой берите. Обещаю, подсматривать не будем.

Те опасливо вылезают, с любопытством осматривают внутренность городища. А что тут глядеть? Земляной, довольно высокий, в три человеческих роста, вал, окружающий пространство метров в сто в диаметре с одним проходом. Через него мы и заехали внутрь. Озеро в центре, окружённое густым кустарником. Там нора гараха. Но сейчас она пуста. Всё. Тут мы будем драться, пока нам не придут на помощь.