Книга Плюс на минус - Андрей Уланов

– Ну какие у нас планы на вечер? – жизнерадостно поинтересовалась напарница, выходя из машины.

– Совместить ужин с обедом, – угрюмо отозвался я.

– И всё-ё-ё? – разочарованно протянула Леночка.

– А ты чего хотела? – огрызнулся я.

Девушка уставилась на меня со смесью непонимания и обиды и едко сказала:

– Дальнейшие планы обсудить.

Меня едва не пробило на очередную резкость, но вслух я все же сумел выдать холодно-спокойное:

– Хорошо. Поужинаем и обсудим.

Дальнейший обмен колкостями, к счастью, прервала высунувшаяся из-за двери мордочка домового.

– Ну наконец-то! – радостно запищал он. – А я-то уж испереживался прямо… днем, как уехали, на меня вдруг такая недобрая маета напала… места себе сыскать не мог. Давайте, рассказывайте скорей!

– А ты нам картошечки с луком поджаришь? – лукаво прищурилась Ленка. – Я купила пару килограмм, вон там, у Сани в пакете.

– Конечно, как же… еще спрашиваешь, – зачастил Федька. – Да вы проходите, раздевайтесь, чайник уже на плите – как машину заслышал, так его и поставил.

Вот из него жена бы получилась что надо, неожиданно подумал я. Когда разберемся с этой бодягой, попрошу… пусть родича какого порекомендует. Если, конечно, будет из кого выбирать – желающих поселиться с контуженным и среди домовых наверняка не толпы.

Лена, слегка озадаченная столь легкой победой, сняла куртку и отправилась в ванную, а я прямиком поплелся на кухню, к чаю.

Хотя мне сейчас хотелось вовсе не чая.

Домовой уже вовсю колдовал над картошкой – ведро наполнялось быстро, словно водой из-под крана, – и при этом выразительно косился в мою сторону.

– Сейчас Лена придет, – не выдержал я после шестого по счету просительного взгляда. – Она картошку хотела, она и расскажет.

– А ты что, не будешь? – всполошился домовой. – Ты не приболел, часом? Или стряслось чего?

– Лена все расскажет, – повторил я. – А пока… скоро там чайник?

– Минут пять, – виновато сказал домовой, повернув ухо в сторону пузатого реликта советской эпохи. – Я ж доверху налил… хочешь, выплесну половину? Потом еще раз поставлю.

– Да ладно уж, подожду.

– Федь, на меня не заваривай, я кофе буду. – Благоухающая чем-то вкусно-ароматным Лена прошествовала по кухне, упала на стул напротив и с блаженным «ох-х» вытянула ноги.

– На ночь глядя? – неодобрительно зафыркал домовой.

– Иначе я прямо сейчас усну, – возразила блондинка, наглядно зевнув.

– Так я бы бодрящий такой, с травками…

– Федор, да оставь ты ее, – не выдержал я. – Хочет кофе, пусть себе…

– А ты не хочешь? – удивилась Ленка. – Как там твоя шея, кстати?

– В порядке, – соврал я. На самом деле ныло еще очень даже ощутимо, но терпеть очередной раунд показной заботы о раненом герое я совершенно не желал. – А твоего кофе я у Маринки нахлебался по уши.

Ленка сделала вид, будто ничего не поняла, и, обиженно передернув плечиками, отошла к плите. Федька, опустив лапку с ножом, недоуменно переводил взгляд с меня на хозяйку.

– Да что ж там такое приключилось-то? – вырвалось у него. – Вернулись сами не свои, будто подменил вас кто!

Девушка вздрогнула, просыпав на пол с пол-ложки кофе.

– Нас, к счастью, – нет. А вот Вадима…

Я не стал вмешиваться, хотя пару-тройку раз очень хотелось – по Ленкиным словам выходило, что во время нашей «дружеской» встречи я вел себя то как идиот, то как полный отморозок. А рассыпаемые щедрой рукой эпитеты вроде «отважно», «мужественно» – ну да, еще не хватало, чтобы я себя женственно повел! – «героически» и так далее это самое впечатление лишь усугубляли.

К тому моменту как Лена закончила рассказ, на столе уже стояла чашка с чаем и две тарелки с аппетитно дымящейся картошкой.

– Вот оно значит как… – Федька уже в обличье кота уселся на подоконнике, задумчиво шевельнул свисающим с края хвостом. – Бес… давненько их в наших краях не было, дед мой и то ни одного не видал – пугал только малышню байками про энтих злодеев… Они ведь не только человека – нежить могут со свету свести, навсегда упокоить. Леший небось перетрухнул до седины, когда одержимого в своем лесу увидал. На что угодно согласился – и следы запутать-замести, и молчать, как пенек, лишь бы бес его не тронул…

– Да и Славик при его приближении удрал куда подальше, – припомнила Ленка. – Или ты думаешь…

– Мог, – вздохнул домовой. – Призраки-то народец болтливый, а огласка бесу ни к чему…

– С лешим я еще раз поговорю тет-а-тет, – мстительно пообещал я. – Он же, тварь эдакая, выходит, с самого начала нам в глаза врал! Ну дедуля…

– Сань, ты его и так уже достал, – прохрумкала Лена. – У нас сейчас другая головная боль.

– Угу. Федь, – обернулся я к домовому, – а что ты еще про бесов знаешь?

– Да, почитай, и ничего. – Кот удрученно лизнул лапу. – Почуять беса в человеке я не могу, покуда он сам этого не захочет. Сделать ему что-нибудь – тоже…

– А то, что Вадик по стенам с переломанными пальцами прыгал не хуже Тарзана? Тоже бесовская сила?

– Воля, а не сила. Бесу человека жалеть резона нет, одного уморит – загонит, как лошадь, – в другого переселится.

– И Вадима он уже почти загнал, – печально заключила девушка. – Потому Маринка ему скорую смерть и нагадала…

– Лен, ты же помнишь: она сказала – «фатальное стечение обстоятельств».

– А еще она сказала, что с нашей стороны Вадиму может прийти помощь! – запальчиво возразила девушка. – Это я тоже помню.

Опять двадцать пять, зло подумал я. Блин, кем она нас числит, Чипом и Дейлом?

– Помощь… – проворчал парень. – Пристрелить, чтобы не мучился, вот и…

– Сань, ты вообще соображаешь, что говоришь?! А если бы на его месте оказался ты – или я? – Сказать по правде, к одержимому Вадиму я испытывала скорее не жалость, а стыд за ее отсутствие, но напарник меня уже достал! – Только и знаешь, что из обреза своего палить во все, что движется!

– Блин, может, мне прям щас харакири сделать?! – взорвался тот. – Пока я твоего драгоценного Вадика еще раз нечаянно не порезал?

– Сань, ты чего? – растерялась я. – Я просто…

Внутри меня все кипело, и я с огромным трудом сдерживался, чтобы не послать Ленку так, чтобы словарного запаса для отпугивания нежити ей потом бы хватило лет на десять работы без отпусков и выходных. Но пока еще клапаны в башке держались, и пар стравливался по чуть-чуть.