Книга Набег - Алексей Витаков

— А это и впрямь рыба чуть крупнее обычного гитона! — Марций накренил копье в мою сторону. — Коня-то мы и без того возьмем, а вот тебя, красавчик, отведем к начальнику стражи.

Я понял: дальше вести беседы бесполезно. Нужно попробовать убежать. Но стражники словно почуяли мои намерения. Тот, кого звали Марций, быстро рванул из-за пояса рог и дунул два раза. Апоний не убирал от моего горла руку с мечом. Дернись я тогда открытым горлом на меч, и все могло бы кончиться, но Родящий, видать, не думал выбрасывать меня из своей головы, потому что какие-то силы не позволили мне явить миру в последний раз великолепный, потрясающий пример гладиаторского самообладания. Спустя пару минут я был взят в кольцо из шести вооруженных людей, которые повели меня к своему начальнику. Коротко стриженный, седой, тот встретил процессию раздраженно. Проведя жесткой ладонью по своему сонному лицу, иссеченному шрамами (сразу видно — бывший легионер), он махнул в сторону тяжелой двери. До утра меня продержали в карцере для гладиаторов — о-очень знакомом месте. Очень странно, но сон пришел быстрее, чем я успел оценить весь ужас своего положения. А как только первый солнечный луч, разбившись о прутья решетки, брызнул мелким бисером на противоположную стену, я услышал:

— Встать! Кто, откуда, почему? — Коротко стриженный ветеран глядел на меня с нескрываемой ненавистью. Я решил молчать. Тогда он подошел и влепил пощечину. Интересно, если бы он знал, кто перед ним, так же бы смело вел себя? Я мог убить его одним ударом, не имея оружия. Но мой шанс и заключался как раз в том, чтобы ничем себя не выдать. Вдруг пронесет. Он сменил тон:

— Я хочу знать лишь одно: кто ты? И после этого решу, как с тобой поступить: выпороть, сдать в префектуру или прирезать прямо здесь и сейчас.

Последнее явно было из области его нездорового воображения.

— Хорошо. Тогда я тебя вначале выпорю, а потом сдам в префектуру.

Глупо отдавать свою кожу на потеху соскучившимся по крови стражникам.

— Я бывший гладиатор. Хотел навестить одного своего старого друга, но выяснилось, что он умер десять месяцев назад.

— Как звали того, кого ты хотел увидеть?

— Веян. Гладиатор по прозвищу Летучая Мышь, родом из сарматских степей. — И не успел я договорить, как сам же понял, какую ошибку совершил в очередной раз: Веян был рабом, а не аукторатом, следовательно, и навещать его может только бывший раб или беглый раб. Но зачем бывшему навещать своего друга ночью, если он это может сделать днем. Лицо начальника стражи растянулось в жесткой улыбке: он понял мой прокол.

— Стража! — рявкнул он так, что с потолка слетела паутина. Перепугавшийся паук повис на длинной нити вертикально к полу и судорожно перебирал лапками. Я спокойно посмотрел в лицо начальнику, который, поняв, кто может сидеть перед ним, медленно пятился к выходу.

— Можно не бояться. На сей раз Белка никому не вырвет печень и никого не заставит есть ее на глазах у замершей от наслаждения толпы.

— Ты — Белка! — Он задыхался от страха, покрывшего белым холодом его нутро. Я это видел сквозь кожу и кости.

Уже не шесть стражников вели меня по улицам Гадрумета, а целое войско, состоявшее из лучников, пращников, пехотинцев и кавалеристов. Неплохое сопровождение. Чем-то даже напоминало триумфальное шествие. Жаль, утро было слишком ранним, и немногие горожане смогли увидеть грандиозное зрелище в исполнении закованного в цепи гладиатора и суетящихся, переполненных благородным волнением и гордостью солдат. Меня привели в знакомый до боли особняк и, не снимая цепей, втолкнули в зал. Префект, похоже, сам не ожидал такой встречи и сидел за столом с вытянувшимся бледным лицом и слегка дрожащими руками.

— Значит, ты уверяешь нас, что тебя зовут гладиатор Белка? — Видно было, как он подбирает слова, чтобы задать вопрос, и сам на себя злится.

— Да, я заявляю, что меня зовут Белкой и я тот самый быстроногий гладиатор. Бывший гладиатор.

— Отчего же бывший? Суд не вынес пока свой вердикт.

— А разве над рабом бывает суд? По-моему, только судилище.

— В твоем случае все ясно. Сейчас прибудет судебный пристав, чтобы выполнить ряд формальностей. А вот, кстати, и он.

Небольшого роста, с большими проплешинами, мужчина напоминал того самого паука, который сорвался сегодня утром с потолка гладиаторского карцера. Он быстро просеменил через весь зал, обойдя меня на приличном расстоянии, и занял место за столом рядом с префектом.

— Нужно поставить лучника за наши спины, а лучше двоих. — Краем тоги пристав вытер выступившие капельки пота на лбу, покрытом багровыми пятнами.

— Не стоит беспокоиться, господин пристав. Гладиатор в цепях.

— А я говорю, что надо, уважаемый префект. Во всяком случае, лично мне будет гораздо спокойнее заниматься своими делами.

— Хорошо. — Префект щелкнул сухими пальцами, и лучник с луком на изготовку вырос там, где просил пристав. — Итак, начнем.

— Подтверди, пожалуйста, в присутствии пристава, что ты и есть гладиатор по прозвищу Белка.

— Я тот самый гладиатор Ивор, родом с Верхнего Борисфена, по прозвищу Белка.

— Знаешь ли ты, в чем тебя обвиняют?

— А как же несокрушимое римское право? Неужели можно обойтись без следствия, суда, адвоката и обвинителя?

— В некоторых случаях — да. Ты слишком долго отсутствовал и не знаешь, наверное, что город на полувоенном положении. Кстати, где ты находился, стоит еще выяснить. В пустыне кочевые банды подняли мятеж. Если ты в это время был там, то отвечать придется более серьезно.

— Надеюсь, мятеж подавлен и зачинщики понесли заслуженное наказание? Я жил все эти месяцы на берегу моря в солнечной Александрии среди портового нищенства. Хотите доказательства? Можно спросить у одного бродяги по имени Навараджканьял Гупта.

Я говорил, а сердце мое от волнения превратилось в плоскую лепешку. О том, что я был на коне, пока ни слова, значит, жадные стражники и впрямь, присвоив его вначале себе, продали затем на рынке, а деньги пропивают сейчас в каком-нибудь дорогом лупанарии[40].

— Хорошо. Так я продолжу! — Префект поверил моим словам, а может, противореча всякой логике и даже самому себе, все же сочувствовал гладиатору по прозвищу Белка. — Введены войска, раскрыта и уничтожена паутина заговора. Поэтому по законам военного времени префект является судьей, обвинителем и адвокатом в одном лице, а судебный пристав, представляющий, кстати говоря, судебную коллегию, должен проследить за тем, как будет выполнено наказание. Итак, я повторяю вопрос: известно ли подсудимому, в чем его обвиняют?

— Во всех смертных грехах человечества. Что вы тяните, в конце концов! Разве нет огромной кучи свидетелей, видевших, как погиб эдил города Авл Магерий?

— За это личная благодарность от цезаря. Ты нанес удар в сердце заговора, убив Авла Магерия. Хотя ему бы и так отсекли голову. Филипп очень доволен твоими действиями.