Книга Хуш. Роман одной недели - Ильдар Абузяров

– А это что? – остановил мою руку человек в штатском прямо у валяющегося на столе бэйджика, позволяющего пройти в гостиницу: я там иногда обедал. Он, видимо, решил, что я суечусь специально, пытаясь замести следы.

– Пропуск, – спокойно ответил я.

– Откуда он у вас? – с подозрением зыркнул на меня один из сотрудников ФСБ.

– Хозяин гостиницы – мой свояк.

– Вы не будете возражать, если мы пока попользуемся вашими бытовыми приборами? – подоспел с вопросом Федор Сергеевич. – Чайником, Интернетом, кофеваркой и телефоном. Все, разумеется, потом будет оплачено.

3

И только, когда я уже был выведен на улицу и посажен в служебную машину, до меня дошло: моя квартира никакой не штаб, а снайперская точка. Из моей квартиры будут целиться в детей, и я, стряхивая крошки с подоконника, как бы готовил место для кукушки. Ужасно стыдно.

Кукушка, кукушка, может ли человек разрушить за неделю или один выходной то, что Всевышний создал за шесть дней? Я боялся, что меня, возможно, уже не выпустят из «забронированного номера». Стоит им открыть мой компьютер и увидеть мои тексты, они могут принять меня за организатора теракта, за тайного меддаха, за скрытого имама, и пожизненно усадить в тюрьму.

Из работавшего в машине радиоприемника вслед за песней «А утром их заберет ангел-самолет» на музыкальной развлекательной волне раздались тревожные позывные, и в экстренных новостях ведущая рассказала, что террористы, захватившие здание гостиницы, заявили, что они мстят взрослому миру за «Норд-ост» и Беслан и что уже есть первые жертвы. Но пока неизвестно, кто и сколько.

– Какой ужас! – Я попросил высадить меня на проспекте. На свежем воздухе голова лучше работает. Только тут до меня дошло мистическое совпадение. Это же я писал роман о подростках, собиравшихся захватить гостиницу «Эльбрус». Это в моих текстах как раз идет речь о нападении на президентов в том самом отеле.

«Как же так получилось, что мой вымысел вдруг оказался реальностью? А может, мои герои просто вышли из повиновения своему автору-демиургу? – лезут мне в голову довольно банальные мысли. – Как там бывает в процессе написания романа? Примерно до середины ты тащишь роман, придумываешь персонажей и их характеры, а потом в какой-то момент роман начинает вести, везти и волочить тебя самого на пузе, даже если ты упираешься ногами и руками. С середины романа уже твои герои управляют тобой, берут тебя в заложники. Потому что все в этом мире взаимосвязано. Потому что Бог присутствует в каждую секунду в каждой точке. И мой Ирек влияет на меня не меньше, чем я на него.

И то, что я собирался писать совсем другой финал, хотел дать своим ребятам шанс на спасение, ничего уже не значит. Они сделали свой выбор. И сделали его вполне осознанно в соответствии с заложенными в них характерами и взглядами.

А может, все дело в том, что где-нибудь в темных закоулках моей души жил этот несчастный террорист Ирек, герой-одиночка, который получил шанс и вышел на страницы романа, вырвался из подсознания и стал бесчинствовать. Он олицетворяет мою вторую, скрытую, сущность, мои низменные инстинкты, мое стремление к свободе без ответственности. Но не бывает абсолютной свободы, как не бывает свободы без ответственности, к чему так стремятся асоциальные писатели вроде меня».

4

Оглушенный происходящим, я зашел в гипермаркет, в отдел бытовой техники. Я смотрел на сотни экранов, показывающих одно и то же: щуплых мальчишек-подростков, делающих перед камерами заявление, – словно я находился не в салоне, а в каком-то штабе или операторской. Человек восемь или девять: кто-то сидел, кто-то стоял за стульями, как на групповом фото. Только их лица были спрятаны под черными масками с прорезями для глаз и губ. В руках они держали автоматы, а один, стоя на колене, распростер перед собой знамя с надписью «ХУШ». Губы сидевшего в центре шевелились чаще. Время от времени начинали синхронно шевелиться губы всех остальных. Я не слышал, о чем поет этот молчаливый хор, потому что звук в пустом зале салона был выключен, что мне очень напомнило заключительную сцену оперы «Мадам Баттерфляй».

Заявление подростков прервали кадры, снятые в гостинице и возле нее. Информационно-новостные каналы мира отменили развлекательные программы и не показывали других передач, кроме прямой картинки с неудавшегося саммита. Казалось, весь мир в эти минуты был настроен на одну волну, а репортаж с места события ведет тайный имам, засевший у меня в душе.

Нужно что-то предпринять, решаю я, нужно срочно взять всю силу-волю в кулак и попытаться спасти ситуацию. Если я изначально оказался связанным с этим захватом, надеюсь я, то вполне возможно, что я еще смогу повлиять на происходящее. Нужно вернуться в штаб и попробовать связаться с Алей, Мурадом или террористами. Нужно попытаться их спасти.

5

Я чувствовал ответственность за Мурада, и за всех подростков, и за свою племянницу. Ведь это я посоветовал ей выйти замуж за богатого старика-миллионера и переехать в Питер. Почему я еще вчера, после рассказа Али об авантюре, в которую ее втянули, и о ее страхах, не пытался сразу что-то предпринять?

Но, к моему сожалению, было уже слишком поздно. Агент 008 вышел ко мне и закричал в ответ на мои требования связаться с Алей и отвести меня в отель в качестве переговорщика:

– Нет, нет! Мы не можем с ней связаться! Она не берет трубку! И вообще это не ваше дело!

– Это мое дело! Я пойду к ним сейчас! – кричал я. – Прикажите меня пропустить! Я сумею ее спасти, я сумею убедить этих мальчишек отступиться! Поверьте мне! Разрешите мне первому пойти на переговоры! Я преподаватель, я знаю подход к детям, у меня есть к ним ключ!

И тут к нашему спору присоединился генерал Константин Георгиевич Бабинов.

– Как вы это объясните? – Он держал в руках распечатку пошагового плана захвата гостиницы из моего компа.

Я было собирался объяснить, что это всего лишь план романа, но по взгляду старика КГБ понял всю бесперспективность моего объяснения.

– Каким образом вы связаны с террористами? – спросил генерал. – Вы родственник владельца гостиницы, вы преподаватель одного из студентов, что захватили здание? Вы их тайный руководитель? Мы нашли у вас подзорную трубу, вы наблюдали за отелем? Как вы все это объясните?

Я молчал, мне нечего было сказать в оправдание. Я молчал и думал о том, что же теперь с нами со всеми будет. Этих ребят упекут на долгие годы в тюрьму. И они, имевшие призрачные шансы на хорошую судьбу, лишатся даже их. Чтобы сделать из мальчишек разбойников, им приклеят ярлык мусульманских террористов-экстремистов. Хотя на их месте мог бы быть любой недовольный своим социальным положением питерец, в темных трущобах, в подвалах и чердаках души которого жил терроризм.

А меня тоже упекут на долгие годы. Надо же будет спецслужбам как-то объяснить и свалить на кого-то умного и хитрого случившийся провал. Не на несмышленых же мальчишек все сваливать.

Ну и пусть, сам виноват. Я готов взять ответственность. Кто-то же из взрослых должен взять на себя ответственность за несформировавшихся в социальном плане беспризорных детей. Будет время хорошенько разобраться, сидя в темной камере наедине с самим собой, в самых темных уголках своей души.