Книга Беги, хватай, целуй - Эми Сон

Я быстрым шагом шла по Лафайет-стрит. Дойдя до угла Принс-стрит, я заметила кафе, вошла внутрь и села в отдельном кабинете. Кафе оказалось полупустым: лишь одинокий мужчина лет пятидесяти ел сэндвич, пара хипстеров пила содовую, да престарелая итальянка прихлебывала суп. Я взглянула на свое отражение в окне. Заплаканные глаза, горящие щеки, под мышками – два больших пятна от пота. Кто бы подумал, что эта изможденная, воняющая потом чурка с растрепанными волосами когда-то была самой хипповой молодой девахой в городе?

Официантка принесла мне меню. Я заказала кофе, и она ушла за стойку. Вынув свои чаевые, я разложила их на столе. Всего набралось 24 доллара 40 центов. За три дня работы. Кристина предпочла не делиться со мной своими чаевыми. Может быть, надо было все-таки взять двадцатку у Тернера?

Я сунула деньги обратно в карман. Ко мне подошла официантка с кофе. Я налила в него немного молока и сделала глоток. Совсем неплохой кофе для такого ресторанчика – крепкий и не слишком горький. Если единственное, что радует вас в этой жизни, – чашка приличного кофе, то ясно, что дела ваши плохи. У меня не было ни денег, ни работы, ни постоянного пристанища, ни такого занятия, где я могла со временем сделать карьеру. Было только имя, не приносящее ничего, кроме позора. Моя лучшая подруга извлекла пользу из моей неудачи, меня отказалась нанимать даже контора по эксплуатации. Правда, я в конце концов нашла человека, с которым могла все в жизни делить пополам, да вот делить особенно было нечего. Удивительная со мной приключилась история – пикантная, запутанная и унизительная. И притом все это на сто процентов правда. Такое и захочешь, да не придумаешь.

И тут меня осенило. Я достала из подставки салфетку, а из кармана рубашки – ручку.

«Мне было всего лишь двадцать два, а я уже успела приобрести дурную репутацию».

Я протянула руку за кофе. В тот момент, когда я поднесла чашку к губам, мимо промчалась официантка с двумя бургерами «люкс» и задела мой локоть. Кружка резко наклонилась в мою сторону, и горячий кофе вылился прямо мне на колени.

Я взвыла от боли, схватила салфетку и принялась остервенело тереть ноги. И тут до меня дошло, что я натворила. Я взглянула на салфетку. Она намокла, потемнела и задымилась. Слова на ней совершенно расплылись. Везет как утопленнице. Я написала первую за несколько месяцев фразу, и она моментально превратилась в губку. Я взяла новую салфетку, переписала на нее первое предложение и стала писать дальше.